Зверь прикусил мою нежную плоть, и я вскрикнула. Моя реакция возбуждала его. Он облизнул сосок, жадно втянул его в рот и отпустил. Ненадолго.

А в следующий миг он накинулся на мой рот. Но уже не языком.

– Опустись на колени…

Он не говорил. Голодный зверь будто выплевывал слова. Не дождавшись ответной реакции, он сбросил меня с кровати.

Колени прожгла боль.

– Открой рот, Жасмин. Я пиздец как хочу тебя, – полухрип-полурык.

Зря я соблазняла его, зря надевала рубашку. Он бы меня и такую, в мешке взял. Давид бесцеремонно поставил меня на колени.

Я верила: скоро все закончится.

– Ничего сложного, Жасмин, – он рассмеялся надо мной, – от тебя требуется лишь открыть рот. И впустить меня.

Давид поцеловал меня вновь, а затем отпустил и сменил язык на свои пальцы. Он приучал меня делать это:

– Оближи.

Я послушно облизала его палец. И подняла взгляд, чтобы увидеть его глаза.

Зря.

Очень зря.

Там не глаза, а черный туман. Беспощадный, безжалостный. Как и он сам.

– Хорошая девочка. Продолжай. Возьми его глубже.

Я проделывала это снова и снова, будто облизывала конфету, но в этот раз – с закрытыми глазами. Ибо взгляд его связывал без веревок и резал без ножа.

– Моя Жасмин… – он похвалил меня.

Я хотела отдышаться, но один палец сменился двумя. Толчок, второй, третий...

В глазах потемнело от нереальности происходящего, а в один миг…

Все резко изменилось.

Вместо пальца в рот проникло нечто большое, горячее. И нещадно твердое.

Я распахнула глаза, но было поздно: он уже во мне.

– Мм…

Он насаживал меня мягко. Терпеливо. Пятерня управляла моим затылком, он входил в мой рот, терся о губы и надсадно хрипел.

– Да, девочка. Какая ты охуенная…

«Месть терпит все», – вторила я, пока его член растягивал мои губы.

Давид тихо стонал, скрипели его зубы, с каждой секундой его рука насаживала меня интенсивнее.

Он терял контроль, а я старалась делать, как он говорил.

Облизывала, целовала, брала глубже. Как могла, но ему было этого недостаточно. Он входил глубже и глубже. Так, что глаза слезились.

И тогда я хваталась за его бедра.

Давид отпускал.

Позволял отдышаться.

А затем открывал мой рот, чтобы ворваться в него снова.

– Черт!

Давид вдруг заругался.

Ему позвонили. Одной рукой он трахал мой рот, другой – схватился за телефон.

– Слушаю.

Давид хрипло матерился, слушая собеседника.

А я думала о том, какой он был большой. Безумно. До слез. Его головка скользила в моем рту, я чувствовала солоноватый вкус и почти ненавидела себя.

За то, что позволила.

И за то, что еще позволю.

– Что ты сказал?! – Басманов напрягся.

Ему сказали неприятную новость. Я ее не слышала, но его рука до боли натянула мои волосы и заставила остановиться.

Но зверь не отпустил. Он вогнал член мне в рот и не отпускал. Мои губы ныли от напряжения, ощущения были новые, внутри что-то сильно сжалось.

Зверю мало этого. Мало скользить между моих губ, сейчас он захочет бросить меня на кровать, раздвинуть бедра и…

Захочет овладеть мной.

Захочет насытиться сполна. Моей невинностью и преданностью.

– Это точная информация?

– …

– Понял. Я верну тебе пушку. Не кипятись, Вадим.

Я сразу поняла, в чем дело.

Уперевшись в его бедра, я вырвалась на свободу. Давид не ожидал. И только поэтому отпустил.

Его глаза опасно сузились, а я – схватилась за пушку. За ту самую, о пропаже которой ему сообщили. Я поняла, что Алероев посмотрел камеры и обнаружил кражу. Ублюдок. В следующий раз он научится закрывать хранилище как следует.

– Не это ли ищешь? – я ухмыльнулась, копируя Басманова.

Исход этой ночи ясен. У меня больше не было времени.

– Ты потеряла страх, Жасмин? – его ярости не было предела, – ты чье оружие украла, моя глупая девочка?