Учёба давалась уже легко – стрельба и политподготовка шла на «ура», тактика и тактика-специальная подготовка тоже особых проблем не вызывали, строевую Никита уже мог сдать не хуже каких-нибудь кремлёвских часовых. Оставалась физподготовка – никак не получался подъём переворотом. Но однажды Васнецов всё же поймал тот самый момент, когда надо послать ноги вверх и при этом уйти головой вниз – и у него получилось! После чего сделать шесть раз этот элемент уже было несложно.

В общем, все зачёты он сдал и на экзаменах просто надо было повторить это ещё раз. Так что по всем показателям курсант Васнецов был отличником боевой и политической подготовки. А вот отношения с товарищами по отделению явно не сложились.

Конечно, в первую очередь виноват был сам Никита. Ну вот неинтересно ему было с ребятами, у которых и тем-то для разговора кроме как про баб да про жратву особых и не было. А тут ещё сержант Левчук совсем достал своей простотой, которая хуже воровства. То посылки прошманает и самые лучшие вкусняшки отберёт, то масло постоянно за завтраком тырит. А сколько раз их четвёртое отделение на самые грязные и тяжёлые работы усылали? И всё потому, что Левчук – чмошник, его все сержанты, которые во взводе по сроку службы старше, чморят и на их отделении отыгрываются.

И когда Никита предложил своему отделению на Левчука аккуратно наехать, парни его поддержали. Вот только так получилось, что, когда вызвали сержанта на разговор, все языки в одно место засунули, а самым главным в сваре получился Васнецов. В итоге его одного остальные сержанты вызвали ночью в туалет на «беседу». Нет, не били – внушали. Было унизительно и очень неприятно. Мол, ты, щегол, на кого бочку катишь? Ну и так далее. Особенно неприятно было, когда замкомвзвода, старший сержант Кимеле – кстати, немец по национальности – напоследок всё же врубил курсанту по печени. Чтобы помнил и не зарывался.

После этого случая Никита со своим отделением был в контрах. Даже посылки, которые присылали ему из дому, пошёл делить с третьим отделением – там были его земляки из Днепропетровска. Всё же землячество в армии – гораздо более важная штука, нежели все остальные связи – дружба или национальность. Вон, Коля Мурсалов, хоть и азербайджанец, а не только со своим земляком Акифом постоянно поддерживал отношения, но и с земляками из Днепра всё время кучковался. Кстати, он-то как раз и попал в третье отделение.

Но в конце концов через месяц предстояла отправка в часть. И Васнецову уже было фиолетово, как к нему относятся его нынешние, так сказать, «товарищи по оружию». Он, в принципе, привык к тому, что был всегда один, сам по себе. В Экибастузе, когда Никита заступал в караул, он часто общался с осуждёнными. И узнал от них, что в зоне тоже бывают такие зэки, которые и не в активе, и не в «отрицалове». То есть, часть осуждённых ходят с красными повязками и работают на «козырных» работах типа заведующего библиотекой или нормировщика. А часть – это «блатные» и «приблатнённые», «козырная масть», которые живут по воровским понятиям и на работу, как правило, не выходят.

Но основной контингент осуждённых, так называемые «мужики» – те, кто работают на производстве и на которых, собственно, и держится вся зона. И среди таких вот «мужиков» есть одиночки, которых называют «ломом подпоясанные». Они сами по себе, они не входят ни в какие группировки и просто отбывают свой срок. При этом не контактируют с уголовным миром и «паханами». Таким на зоне трудно – нужно быть очень сильной личностью, чтобы тебя не сломали и не подчинили. Но именно таких как раз обычно не трогают – достаточно один раз дать отпор. Примерно так же обстоят дела в любом чисто мужском коллективе, в том числе и в армии.