Особенно трудно давался штурм самолёта с террористами. В принципе, основную роль играла рота специального назначения, где служили курсанты, которых обучали по специальности «командир отделения спецвзвода». Эти будущие сержанты должны были уметь освобождать заложников и ликвидировать террористов. Неподалёку от военного городка стоял самолёт Ил-62, старый, конечно. И вот там рота в полном составе и отрабатывала вводную «захват самолёта террористами». Часть курсантов роты спецназначения изображали террористов, а часть – спецназ.

Правда, в то время во внутренних войсках ещё не было такого слова – спецназ, а был термин «спецвзвод» и «спецрота». Понятное дело, что в эти подразделения включали только тех призывников, у которых были разряды по каким-либо видам спорта – не ниже второго, и, желательно, по таким, как стрельба, бокс или борьба, бег, многоборье. Попадали туда и те, кто занимался в то время уже запрещённым каратэ, которое, тем не менее, культивировалось в МВД и КГБ.

И вот спецвзвод штурмовал самолёт, а рота вторая рота Никиты осуществляли поддержку. Но, конечно же, учили штурмовать самолёт всех, в том числе и курсантов, учившихся на КСО – командиров стрелковых отделений. Понятное дело, что в учебной схватке с «террористами» синяки, ушибы, а иногда и переломы были вовсе не учебными.

Постепенно курсантов учили бегать в полной боевой экипировке – автомат, гранаты, саперная лопатка, а главное – бронежилет. И если первый свой марш-бросок – шесть километров до стрельбища – рота просто шла пешком, то в дальнейшем на стрельбище раз в неделю уже бегали. То есть, бегали и шли. Сто метров пешком, двести метров бегом – примерно так. Первый раз еле дошли – Никите показалось, что топали они целую вечность. С непривычки хотелось просто упасть и лежать. И не вставать.

А уже через два месяца он, сцепив зубы, нёсся вперёд, как молодой лось, да ещё и прихватив автомат своего товарища по отделению, Серика Исимбаева, татарина из Казани, который элементарно «сдох». И надо же такому случится – в этот день их рота очень плохо отстрелялась. Если Никита «завалил» и свои мишени и, по привычке, мишени соседей, то остальные не смогли выполнить упражнение даже на «тройку». Поэтому взбешённый ротный отправил в полк машины, которые должны были их забрать и отвезти в часть. После чего заставил роту обратно возвращаться в полк бегом. Хорошо хоть разрешил снять «броники» и отправить их на грузовиках. Только и без них роте пришлось тяжко.

Стоял март месяц, снег в горах уже начал таять, но на полях он еще лежал. Вернее, сверху был снег, а под ним – каша. И это курсанты очень быстро определили, так сказать, методом «тыка». Потому что во время бега по дороге старший лейтенант Коваленко то и дело командовал роте разворачиваться в цепь. А это означало, что из походной колонны первый и второй взвод сразу же разворачивался влево, а третий и четвертый – вправо.

Если же посередине шёл один взвод – а такое тоже практиковалось, то взвод разворачивался в цепь ёлочкой – первый бежал вправо, второй – влево, третий – тоже вправо, но уже дальше, чем первый, четвёртый – тоже влево, но дальше, чем второй. Тяжелее всего было последним – им приходилось бежать дальше всех. Но первому и четвёртому взводам было вообще хреново – они должны были за то же время, за которое разворачивался в цепь второй и третий взвода, успеть пробежать в 10 раз большее расстояние аж до самого края поля. И бежали они не по утрамбованной дороге, а по полю, где по колено было снега. Точнее, снег был сверху, а под ним – размокшая земля.