Бруха более не испытывала страха, а маска Шелебы так и жгла, требуя ее надеть.

– Я бы не посмел. Простите мне недостойное поведение, миледи. Себастина, идем!

Вернувшись в собственные покои, я приказал Симону исполнить сразу два поручения: направить во дворец гомункула для нового обмена личностями и передать Ивасаме приказ немедленно установить местоположение Ганзеко эл’Травиа.

– Я думала, что мы вернемся к обязанностям Великого Дознавателя, хозяин.

– Я тоже так думал, но планы меняются. Сегодня мы встретимся с главным скотопромышленником Арбализеи и вызовем его на откровенность.

Покинуть дворец в качестве Шадала эл’Харэна труда не составило, все это уже стало рутиной. А вот поиски эл’Травиа заняли время. Родич короля на месте не сидел, он управлял огромной финансовой империей, разъезжал по своим владениям близ столицы, контролировал многие процессы. Напав на след, агенты вели Мясного короля до самого вечера, заранее сообщив мне наиболее удобное место и время перехвата.

– Как думаешь, если я подарю Бели такую же яхту, она оттает?

– Вы дарите супруге боевые корабли, хозяин, не думаю, что яхта может ее впечатлить.

– Ты права, это понижение планки. К тому же в этот раз она действительно в бешенстве. Уверен, это накапливалось долгое время, прежде чем давление сорвало крышку котла, образно выражаясь.

Мы встретили Ганзеко эл’Травиа у сходней, по которым он покидал борт «Пеликана».

– Добрый вечер, монзеньор, желаю здравствовать.

– Какого дьявола ты забыл на моей земле?

– Заглянул поболтать.

– Если не уберешься сей же час, отправишься болтать с крабами на дне этой лагуны.

– А они мне что-нибудь поведают о бедственном положении Луанар эл’Азарис? – Я сделал крошечный шаг вперед, вопиюще нарушая личное пространство эл’Травиа и протягивая ему конверт с письмом. – Постарайтесь впредь не разбрасываться своей корреспонденцией, так ведь и обвиненным в измене можно стать. Ну так что, побеседуем и решим, как бы нам помочь друг другу?

Рядом с пристанью собрались работники порта. Они изначально не хотели пускать на остров незваных чужаков, но жетон тайной службы и мое благородное происхождение принуждали к сдержанности. Теперь им нужно было лишь слово хозяина, чтобы швырнуть нас в море. Но этого не произошло.

Ганзеко эл’Травиа являлся крепким орешком. Свой смертный приговор он смял и безразлично отшвырнул прочь как мусор, после чего жестом пригласил следовать. Уверен, тысячи солдат с улыбкой пошли бы на смерть, веди их такой бесстрашный лидер. Казалось, будто Силана восполнила сомнительное достоинство его крови огромной харизмой и истинно тэнкрисским характером.

Мясной король Арбализеи жил недалеко от личного порта, на вершине скалистой гряды, переходившей в плато, укрытое апельсиновыми садами. Его дом не стремился к небу – приземистое, но широкое и просторное здание из камня и дерева, с соломенной крышей и традиционной арбализейской верандой. Двор, конюшня, кузница, пристройки для слуг и скота, амбары. Маленькая старинная гранха[1] заставляла верить, будто мы с Себастиной перенеслись на двести – триста лет назад.

К приезду хозяина уже накрывали на стол, и эл’Травиа неожиданно стал представлять нас своей семье. Женой его оказалась человеческая женщина в традиционном арбализейском платье, босоногая, загорелая и черновласая, с широкими бедрами и тяжелой грудью; лишь тонкие черты лица не позволяли верить, будто она простолюдинка. Дети в количестве пяти чернявых голов также были людьми. Во всяком случае – на вид.

Пережив обильный ужин, мы переместились в трофейный зал, уставленный чучелами животных и обвешанный оружием, где уединились за закрытыми дверьми. Эл’Травиа разлил по бокалам апельсиновое вино и отошел к окну.