Сначала запишу, а потом добавлю в черный список.

– Ну-ну, – со смешком пытается успокоить меня Влад. – Это будет очень странно, если я, потратив столько усилий, возьму и выпущу добычу на волю…

Что?

– Добычу? Хам! Какие-такие усилия? Ничего не знаю!

– Блюдо на столе готовилось много часов, и я был абсолютно уверен, что это идеальная приманка. И ты, Алла Георгиевна, сунулась в капкан.

– Охотник доморощенный! Мамкин пикапер! Отпусти! – я так злюсь, что расчет Козырева оправдался, что стараюсь его задеть словами, но у меня ни черта не выходит.

Рожа Влада по-прежнему самодовольная, наглая, предвкушающая и… красивая. И все мои дерганья в его объятиях его ни капли не смущают. Держит он меня крепко. Почти как в сегодняшнем сне.

Засранец.

– Как? – насмешливо приподнимает бровь Влад. – Ты даже не попробуешь, что у меня для тебя есть?

Пошляк бесстыжий!

– Я сыта!

– Готова сразу перейти к десерту? – огромная лапища сползает с талии на недопустимое и сжимает его. Попавшая в плен ягодица почему-то совершенно не возмущена. А мозг намекает, что прежде всего нас покормят. Надо соглашаться, а потом будем посмотреть, как говорит Бергман.

– Я не ем сладкое! – продолжаю сопротивляться я и Козыреву, и мозгу. Ну как сопротивляться? Мои попытки освободиться приводят только к тому, что и второй ягодице достается внимание.

– Зато я ем, – ухмыляется Влад. – Это будет мой десерт.

Тут-то я и спохватываюсь, что меня за задницу щупают, а я вроде как не замечаю этот факт. То есть типа не возражаю.

– Что вы себе позволяете? – с позорным запозданием вопию я.

– Все. Себе я позволяю абсолютно все.

Козырев сопровождает это откровение дополнительным тисканьем моей пятой точки.

Так, это уже ни в какие ворота не лезет.

Я решительно отпихиваю Влада, хотя у меня остается ощущение, что он мне это позволил.

– Я в этом вашем произволе участвовать не собираюсь! – протестую я, но очень ревниво слежу за тем, как Козырев приближается к столу, на котором стоит моя еда.

Я не собираюсь ее есть, но он же для меня готовил? Значит, моя. И нечего вокруг ее шастать!

– Что? Неужели совсем неинтересно, что я приготовил? – он поглаживает блестящий бок крышки, скрывающей от меня содержимое. – Может, хотя бы узнаешь, от чего отказываешься?

– Совершенно неинтересно, что там приготовлено с тимьяном, базиликом, имбирем и… – втягиваю носом воздух, – мясом.

И последнее слово у меня звучит, как у уличной голодной кошки. С эдакими истошными нотками. Мя-а-у-сом!

В полутьме сверкает белозубая, немного пиратская улыбка.

– Ты трусишка, да, Алла Георгиевна?

– Нет!

– Трусишка. Подумаешь, мясо… Чем оно тебе угрожает? Боишься не устоять перед тем, кто его приготовил?

То есть там правда мясо…

Он даже не скрывает, как низко пал.

Пошел ва-банк.

– Кто? Я? – сглатывая слюну, наигранно пренебрежительно фыркаю я. – Меня так просто не возьмешь!

Я стараюсь изо всех сил показать, что я равнодушна, но…

Но мясо. И любопытство.

И шампанское, налитое Володей в вино.

– Ну тогда приглашаю за стол, – Влад отодвигает мне стул. – И посмотреть, и продегустировать…

– Что я вам сделала? – беспомощно спрашиваю я, опуская попу на предложенное место.

– Пока ничего, – пожимает Козырев могучими плечами. – Но это инвестиции. Сколько ты мне еще всего сделаешь…

И жестом фокусника он театрально поднимает крышку.

Млять!

10. Глава 10. На крючке

Аромат, который до сего момента лишь тянулся ко мне тонкими щупальцами, вырывается из-под крышки теплым облаком и сражает меня в самое сердечко.

– Ягнятина, томленая в гранатовом соусе с вином и специями, – объявляет дьявольский конферансье.