своим правилам. Всего-то два года ещё потерпеть. У нас был чёртов план, понимаешь? Я не могла позволить Руслану от него отказаться. И поэтому потеряла его окончательно, а заодно едва не угробила отношения опекунов.

Если они когда-либо и испытывали ко мне тёплые чувства, которые я определённо не заслуживала, то теперь наверняка люто ненавидят. Я потеряла всех, кто мне в меньшей или большей степени был близок.

— Думаю, они просто хотели помочь двум несправедливо осиротевшим детям.

— Мы им никто, — горько усмехаюсь я. — Они могли завести собственных детей или усыновить кого-другого.

— Но они выбрали вас, и с тех пор вы перестали быть для них никем.

— Уверена, они не раз за это время пожалели о своём выборе.

— Ненавидишь себя?

Я вздёргиваю брови и фыркаю:

— Ещё чего? Если бы мой брат не потерял голову от одной серой мышки, наш план сработал бы как надо: мы получили бы наследство от деда по маминой линии, и никто не пострадал бы.

— Ого, так все карты смешала проказница-любовь? — широко улыбается Кирилл, ему словно прямо сейчас стало ещё интереснее. — Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь — есть такая песня.

— Именно, — отворачиваюсь я. — Любовь существует лишь в песнях да в книжках.

— Твой брат с тобой, очевидно, поспорил бы, — весело замечает Кирилл.

Чёртова Лиза Сорокина. Почему именно она? Что в ней особенного? Впрочем, на её месте могла быть любая-другая, а я попросту никогда не хотела делить брата с кем-то другим. Теперь я это понимаю — времени «на подумать» у меня было много. Пусть я этого и не хотела делать.

— Я ещё посмотрю насколько этой «любви» хватит, — ухмыляюсь я. — Ничто не вечно.

— Не желаешь брату счастья?

Такой простой, но неожиданный вопрос ощущается, как крепкая пощёчина. Меня даже в жар бросает. Не желаю счастья? Русу? Единственному родному человеку? Могу я быть настолько жестокой и эгоистичной?

Впрочем, практика показывает, что очень даже могу.

— Мне пора, — поднимаюсь я. — Славно поболтали, спасибо.

— Нет, только не на самом интересном месте! — летит мне в спину. — Вика!

— Я тебе не чёртова книга! — раздражённо бросаю я, не оборачиваясь. — В голову он не будет лезть, как же.

Достали.

— Тогда увидимся в другой раз — ты слишком интересная для единственной встречи.

— Ага, удачи.

Где он собирается встречаться со мной ещё раз? Эта встреча — чистой воды случайность, а уж намеренная… Ненормальный.

2. Глава 2

Мне снова снится кошмар из прошлого. Я одновременно рада и зла на то, что меня будит осточертевшая мелодия подъёма, которая звучит каждое грёбанное утро из динамика в углу над дверью. Пижама мокрая от пота, влажные волосы прилипли к вискам и шее. На душе паршиво и гадко.

Я всего лишь хотела поиграть. Что я могла понимать в семь лет? Игрушки, пусть и коллекционные, и в Африке игрушки. А маленьких и таких милых машинок у отца было много. Увлёкшись импровизированными гонками на полу его кабинета, я наступила на одну из машинок. Не смотря на животный ужас, что я тогда испытала, я была уверена, что он не заметит пропажу.

Но он, разумеется, заметил.

Для начала он избил маму за то, что та не доглядела за нами с братом. Каждая новая пауза между ударами означала возможность признаться. Я была напугана до истерики и не смогла сказать, что это моя вина. Поэтому Рус взял её на себя. Он часто так поступал и в дальнейшем — не мог допустить, чтобы мне причиняли боль.

В тот же вечер отец привёл нас в свой кабинет. Зловещий полумрак комнаты не предвещал ничего хорошего. Помню, как дрожал огонёк зажигалки, когда папа прикуривал сигару, и как дрожала я сама. Русу пришлось отпустить мою руку, потому что отец приказал ему подойти ближе.