— Ты уходишь от вопроса.

— Ты тоже.

— Ладно. — Он укладывает оба локтя на стойку и пожимает плечами: — Я пришёл навестить сестру. Твоя очередь.

— Счастливчик. Да, меня серьёзно достали попытки Жевнова влезть мне в голову.

— Давно ты тут?

— Чёртов месяц, — радует меня звук рвущейся бумаги. — И не по своей воле.

— Не хило. Видимо, выкинула что-то действительно серьёзное.

Я морщусь:

— Ты и представить не сможешь.

— Заинтриговала.

— Климова! — верещит ассистента Жевнова, цокая шпильками туфель по плитке. Я бы тоже с удовольствием пощеголяла на каблуках, но точно не здесь. — Ты опять?!

Блондинка выдёргивает из-под моих рук ещё целые бумаги и, пыхтя от недовольства, заходит за стойку, чтобы оценить принесённый мною ущерб.

— Зарекалась же не покидать пост, когда ты здесь, — ворчит она, сдвинув идеальные брови. — Вся работа насмарку. Немедленно возвращайся в жилой корпус!

— Да пожалуйста.

Всё равно идти мне больше некуда.

Я разворачиваюсь от стойки, но мою руку ловят тёплые пальцы. Я перевожу вопросительный взгляд на лицо шатена, он с интересом смотрит на меня в ответ:

— Я могу тебя проводить?

Он тут же отпускает меня, а я жму плечами:

— Как хочешь.

— Постой, Кирилл, — окликает его блондинка. — А как же…

— Я скоро вернусь, — бросает он ей, не глядя, и ровняется со мной. Спустя минуту интересуется: — Фамилию твою я слышал, а зовут как?

— Вика.

Мы входим под стеклянные своды оранжереи, которая разделяет жилой и административный корпусы, и направляемся по коридору из благоухающей зелени. Вскоре Кирилл предлагает, кивая подбородком на модную скамейку у кустовых роз:

— Присядем?

Не то, чтобы у меня были другие важные дела. Находиться здесь — скука смертная.

Я занимаю место на скамье, подтянув одну ногу к груди, и, уложив на колено подборок, устремляю взгляд на безоблачное синие небо в вышине стеклянной стены.

Я до одури соскучилась по морю, палящему солнцу и по коллекции бикини в своём гардеробе. Соскучилась даже по противному песку в ненужных местах! Когда мы полгода назад переехали в этот прибрежный город, я и представить не могла, что моё сердце так к нему прикипит. Понятно, почему отельный бизнес Олега так процветает — море влюбит в себя любого.

Олег… Не знаю, чем я тогда думала. Может, я и правда того.

О себе, очень удачно, потому что я не люблю углубляться в эти мысли, как и вообще во что-либо углубляться, напоминает Кирилл, пришедший навестить сестру, но отчего-то прилипший ко мне. Например, Русу позволено общаться со мной исключительно по телефону.

— Итак, Вика, мне жутко интересно узнать, что ты натворила. Расскажешь?

— С какой стати мне делиться своим тёмным прошлым с первым встречным?

— Дай подумать, — снова мимолётно улыбается он. — Я не психолог и, вероятно, видишь ты меня в первый и в последний раз. Отличная возможность выговориться, я считаю.

— С чего ты взял, что я горю желанием выговориться?

— И я не полезу к тебе в голову, — добавляет он, игнорируя мой вопрос.

Я снова к нему присматриваюсь: странный и чересчур любопытный. Но он прав: вижу я его в первый и в последний раз.

— Нам с братом было по десять лет, когда родители погибли. Отца не жалко — он был тем ещё моральным уродом, — я замолкаю на мгновение: может, я пошла в него? Отгоняю эту мысль и продолжаю: — Дед, лишь однажды на нас посмотревший, отказался от родства с нами, тоже ненавидел своего сына, как и мы. Пришлось остаться в детском доме, чертовски повезло, что нас с Русом не разделили. Мы были одни против всех. Всегда вместе и горой друг за друга. А затем нас усыновили — пасынок деда с женой. До сих пор не понимаю нафига им это было нужно. В общем, жить по чужим правилам — то ещё удовольствие. А в шестнадцать мы узнали, что это можно прекратить. Перестать зависеть от других и жить по