— Ой, котик, — восхищенно протянули на два голоса мелкие.

Васька мгновенно напрягся, заранее предчувствуя крупные неприятности для себя любимого.

— Отбой, — подала я голос. — Это свой. Его мучить нельзя.

— Мы не мучить, — надула губы обиженная Света, — мы просто погладить.

— В деревне и другие коты есть. Их гладьте, сколько хотите, — хмыкнула я, добавив про себя6 «Можете хоть придушить». — А этот — нервный, злой, с большими когтями. Он и поцарапать может.

И, обойдя кота, перешагнула порог.

— Гриша, покажись. У нас новые жильцы, — позвала я, зайдя в горницу.

Несколько секунд ничего не происходило, затем из подпространства показался Гришка, сонный, взлохмаченный, угрюмый.

За моей спиной раздался слаженный вздох. Кот был забыт. У мелких появился новый предмет для воздыханий.

Я достала из кармана амулет, отданный бабушкой, показала его Гришке.

— Дом надо увеличить. Намного. Нас тут теперь много народа жить будет.

«Нашлись тут нахлебники на мою голову», — прочитала я во взгляде Гришки.

— На стол положи, — буркнул он.

Едва амулет оказался на столе, Гришка подошел, протянул руку и что-то зашептал. Несколько секунд, во время которых ничего не происходило, а затем Гришка убрал руку и скомандовал:

— Забирай. Готово.

Амулет отправился назад, а дети — с воплями восторга — в дом, исследовать новые комнаты. Мне это исследование прямо сейчас не было нужно. Я уселась на лавку и попросила:

— Гриш, а Гриш. Сделай чая?

Гришка угрюмо зыркнул на меня, как бы спрашивая, чем я занималась у Темной Леди и ела ли вообще там, если тут сразу есть захотела, но к печи пошел, пусть и неохотно. Чернокнижник проводил его внимательным, цепким взглядом, затем уселся на лавку рядом и невинным тоном поинтересовался:

— Не успели позавтракать?

Я недовольно передернула плечами. Вот еще «папочка» нашелся. Допрашивать вздумал, поучать. Еще его постоянных нотаций и указаний мне не хватало для полного счастья. Терпеть не могу, когда кто-то пытается решать за меня, что делать и как жить.

— Я нервничала сегодня, — все же объяснила я максимально доступно.

На Земле можно было бы сказать: «Заедаю стресс, пытаюсь справиться с нервозностью с помощью еды». Здесь меня не поймут. Еще и пальцем у вика покрутить могут.

— Отличная причина, — губы нахального чернокнижника изогнулись в коварной ухмылке.

— То есть на вас не готовить? — в отместку поддела я этого умника.

— Тебя, — поправил он меня, — Нам долго жить под одной крышей. Ну почему же? Готовить. С удовольствием составлю тебе компанию.

Вот прав Гришка, сто раз прав: нахлебники внезапно на голову свалились. Бездельники. Корми их теперь три раза в день, сладко, четыре голодных рта.

Все эти рты очень быстро оказались за столом, едва по дому поплыл запах свежеприготовленных блинчиков, сырников и оладушков. Ну и чая, настоянного на смородиновых листочках, заодно.

— Вы точно не завтракали, — ухмыльнулся чернокнижник, оглядев нас с мелкими.

Мы не удостоили его ответом — начали быстро уничтожать приготовленное.

— А я? — негодующе фыркнул с пола молчавший до того момента Васька. — А моя сметана?

— Полезай в подпол, погоняй мышей, перекуси ими, будет тогда тебе сметана, как награда, — ответила я, прожевав очередной блинчик.

— Злая ты, Маринка, — надулся обиженный мной несчастный котик.

Ой, где-то я уже это слышала. Дежа-вю, блин. Только тогда мы жили здесь втроем. А теперь жильцов значительно прибавилось. И кое-кто из них очень сильно любит котиков, особенно тискать их.

— Котик, — Света отвлеклась от блинчика с малиновым вареньем и повернулась в сторону Васьки, — бедненький. Иди я тебя поглажу.