Что суждено и как пройти порою пядь,
Чтобы в конце тебе не ползать, а летать.
Решай один: коптеть, гореть,
И выбирать – то ли пожить, то ль умереть,
То ли пропить, то ли украсть,
То ль прожитое превратить всё в страсть».
Годам под куполом так хочется попеть,
А им приходится мечтать или терпеть.
Или терпеть, быть может, страсть,
Не превратить бы нашу вечность в грязь.
То небосвод порою в тучах, то Луна,
Но мы живём и чашу пьём свою до дна.
Где облака, я звёзд нарву.
Пусть ливни бьют, мы на ногах, назло врагу.
Года промчат, но звёзды сберегу.
Мы так живём. Все так живём, и я живу!
Раненая птица
А раненая птица
Распрощалась с жизнью,
Нет, не стала биться,
Опустилась ниже.
Сил ветра вдохнули,
В высоту подняли,
Глаза слезой блеснули,
Мир снова увидали.
Солнцу улыбнулась,
Зелёному покрову,
Будто вновь проснулась
И жить стала снова.
Жизнь – не кадка мёда,
И всё может статься.
Был бы кто-то рядом,
Кто помог подняться.
Собаки и люди
И схитрят, и солгут, и обманут,
Оплела их алчность, как спрут,
У больных стариков с карманов,
Им не надо, но в дом себе прут.
Кто родил, растил, не помянут.
Для себя, под себя – всё гребут,
Как жуки, тянут в кучу упрямо,
И в навозной той куче живут.
Быть честным – это призванье,
А верность с любовью – труд.
Человеком быть гордое званье,
Так пойдёт, не поймут, отберут.
У собак пусть морды, не лица,
А их радость – вилянье хвостом,
Но верности их нам дивиться
И любви их – лизнуть языком.
Им не надо хитрить, жлобиться,
Не обманут собаки, не лгут…
Им лишним куском не давиться,
Пусть голодные – но отойдут.
Вот с чего начинаю я злиться:
У людей почему всё не так?!
Всё меньше мне нравятся лица,
И всё больше люблю я собак.
Поговорим, душа
Почти весь догорел закат,
А мне кажется, жил не так,
И сердце стучит не в такт,
И свой ли прошёл я тракт?
Выпьем давай не спеша,
Душа моя, на брудершафт,
Где помог тебе, где мешал,
Потолкуем, мы ж кореша.
Ты дана же мне без гроша,
Смотри вон, мир на ножах,
И летал я, в небе кружась,
Тебе как там, на виражах?
А как тебе быстрый взлёт?
Нервы, как струны, не рвёт?
Не вскружилась ли голова?
Только я тебе не был враг.
Ты прости меня за виражи,
Рядом ворон – и всё кружил,
Кандалов звон навеял страх,
Белизна оттого в висках.
Сколь нам осталось пройти?
Что́ возраст? Давай не глупи.
Сбереги романтических сил
Да чуть-чуть сохрани наив.
Всё толкала ты ленное тело
И тащила вперёд, и терпела,
Мужала с годами, мудрела,
А сама ты, душа, не старела.
Смотрю иной раз – молодой,
А живёт со старухой-душой,
И двоим им уже под двести,
Мы с тобою – молодые вместе.
Я в делах. То живу не спеша,
То на горб навалю до шиша,
В изнурении стою на ногах,
Когда цель наша нам дорога.
Я всё знаю – немало прожил,
Но тяжесть на сердце лежит,
Как снять-то её, подскажи,
Обсудить бы всё и решить.
Седых на груди клок волос,
В сердце моё вход не прост,
Знаю, ангел помог нам мой,
Когда зазвучал грозный вой.
Это он нас крылом укрывал,
Когда в спину кто-то плевал,
Руку помощи нам подавала
И Мать Божья. Тоже спасала.
Ты ж жила и, не делая зла,
Путь, как смогла, прошла:
Все обиды мои, пораженья,
Униженье, и гнев, и паденье.
Что же ноешь сейчас, душа?
Может, чуешь ты: скоро шах
И мат – в партии, планы круша.
Жизнь играючи даст ерша.
И послышался шелест верб,
То душа мне шептала ответ,
Без советчиков – высших сил,
Только истину, как попросил.
«Чтоб сомнения твои за ночь
Все развеять и чтоб помочь,
Скажу я одно: кто крестил,
За тебя очень Бога просил.
Вспомни сам: и ты страдал,
Тогда, когда друг предавал,
Вот ещё, как болела, дочь,
Ты её на руках – всю ночь.
Вспоминай, как мы с тобой
Со слезой над чужой бедой,
Когда пешка ушла ферзём,