– Привет! – окликнула мальчика герцогиня. – Ты ведь Брендан, верно?

Малыш вперил в гостью свои испуганные глазки-угольки и несмело кивнул.

Доминика открыла калитку и вошла.

– А вы кто? – Брендан и не подозревал, кто стоит перед ним.

– Я друг, – улыбнулась ребёнку герцогиня. – Мне нужно поговорить с твоими родителями. Они в доме?

– Да. Только они кричат. Мне велели сидеть тут и не ходить туда, – ответил он.

Крики в доме оказались отнюдь не руганью, как вначале предположила Доминика.

Вот о чём вопила её интуиция! Вот почему тело противилось ласкам!

За дверью спальни громко, по-животному, сношались двое. Не иначе Аман устроил прощальный секс перед тем, как отправить Аннабель с сыном подальше от Фербоса.

Зачем – предельно ясно. Любовница и внебрачный сын – грязное пятно на репутации блистательного графа де Грийе и помеха свадьбе.

Доминике стало до тошноты противно, но она и не подумала уходить. Села на кухонный стул, прямо напротив двери в жаркую спальню.

Самое гадкое – это потребительское отношение Амана к женщине, родившей ему сына. Граф собрался отослать Аннабель с Бренданом в глушь. Так сказать, избавиться от обузы. И напоследок трахнул её, удовлетворив не снятое вчера возбуждение.

Нетрудно догадаться, как изменится поведение Амана после того, как он получит герцогский титул.

Равенство? Ха!

Этот не побрезгует отравить неугодную жену или объявить её блаженной и отправить в лечебницу тюремного типа или в монастырь. Когда-то давно Аман проболтался, что в случае неповиновения Доминику ждёт та же участь, что и её мать.

Всю прошлую неделю Доминика свыкалась с мыслью, что выйдет замуж за Амана. Она даже научилась радоваться тому, что они, наконец, нашли общий язык и темы для разговора! Неужели беседы по душам и нежности – ложь? Всё-всё-всё – ложь?

Голова закипела от роящихся и жужжащих в ней мыслей.

Успокоиться. Надо успокоиться...

Сохранять хладнокровие под звуки возбуждённых стонов и ритмичных хлопков не так-то легко. Всё-таки за дверью её пока ещё жених, который вчера весь вечер целовал Доминику.

Омерзительно.

Наконец, кульминационный возглас и мужское победное рычание – и всё затихло.

Первой вышла из комнаты Аннабель. Полностью обнажённая, с лоснящейся от пота кожей и налипшими на лицо белокурыми прядями.

Красивая.

Секунду Доминика и Аннабель смотрели друг другу в глаза, затем последняя в ужасе взвизгнула и убежала обратно в спальню.

Вскоре оттуда вылетел уже одетый Аман.

– Что ты здесь делаешь, Доминика? – он был одновременно и растерян, и зол.

– Всего лишь хотела узнать тебя получше. И узнала, – ровно и спокойно ответила герцогиня. Лица не уронила. Не показала подлинных эмоций.

Дверь в спальню, за которой спряталась любовница Амана, с тонким скрипом открылась. В проходе, рядом с кроватью, стояли собранные чемоданы, на одном из них сидела наспех одетая и беззвучно рыдающая Аннабель.

Странно, но Доминика чувствовала к несчастной только сострадание. Любовь к такому вот бессердечному существу, как Аман, – та ещё зараза.

– Не руби с плеча, пока не узнаешь всего, – граф, застигнутый врасплох, попытался выиграть время, чтобы придумать оправдание и вескую причину для Доминики не отменять свадьбу.

– Хорошо, – герцогиня встала, показывая, что не собирается разводить долгих бесед. – Я как следует обдумаю ситуацию. Пока я не приняла решение, Аннабель и ваш сын останутся здесь. Больше нет надобности прятать их от меня. А ты устрой себе выходной. В замке ты мне сегодня не нужен.

– Обсудим всё завтра?

– Да. Завтра в центральном парке у фонтана. В два, – назначила она дату и вышла.