Я стоял перед зданием библиотеки, выполненным в стиле неоклассицизма. Как и многие бюджетные учреждения нашего города, оно не просто говорило, а уже кричало о том, что ему нужен ремонт: штукатурка местами отвалилась, а раствор выкрошился из швов между обнажившимися кирпичами, которые уже начала грызть эрозия.

Я ощупал карман. Паспорт был со мной, поэтому надежда, что мой читательский билет смогут найти, не угасала до последнего. Дворник в военном бушлате и с торчащими в разные стороны из-под шапки-ушанки волосами долбил заледеневшие ступени, словно робот. Я вошел внутрь. На лице библиотекаря при виде меня застыла маска ужаса. Видимо, я здесь уже бывал… Ну что ж, стоит попытать удачу.

– Добрый день! – я протянул ей паспорт и изобразил подобие улыбки на лице.

Невысокая худая женщина в очках, с прилизанными сальными волосами на прямой пробор поджала губы и выдавила из себя спустя несколько секунд:

– Мужчина, после вашего последнего визита я не буду вас обслуживать.

– Простите, я был не в себе, – и подумал: – «черт, что же я тут отмочил?»

– Это еще мягко сказано! Вы изорвали нам несколько экземпляров редких книг.

– По психологии? – решил я уточнить.

Она посмотрела на меня поверх очков как на сумасшедшего и ничего не ответила.

– Я могу увидеть эти экземпляры?

– Только после того, как оплатите штраф.

Внутри меня что-то оборвалось.

– Извините, но у меня нет с собой денег. Я к вам пешком пришел, зарплата будет только завтра.

– Вот и приходите завтра, – сухо бросила она, сделав акцент на последнем слове.

Она опустила глаза в книгу, лежащую у нее на столе, показывая всем видом, что разговор окончен, вердикт обжалованию не подлежит.

Будет ли зарплата у меня завтра, я не знал, потому что понятия не имел, сколько вообще времени прошло с того момента на кухне, как весь мир в очередной раз померк перед моими глазами.

Я побрел по улице, сам не зная куда. Дойти бы до какой-нибудь церкви. Я помнил, что, если пройти в глубь вон той улочки и куда-то направо, там будет небольшая милая церквушка, где крестили Аринку. Туда я и пошел. Мне посигналила проезжавшая мимо старая черная иномарка. Водителя, улыбающегося лохматого армянина с золотым зубом, я не узнал.

Наконец, я добрался до церкви. Дверь плохо поддавалась. Или это я так сильно ослаб? Внутри было пусто. Я зашел и перекрестился, хотя раньше никогда этого не делал. Родители, воспитанные при советском режиме, не были воцерковленными и азам христианства меня не учили.

Храм был наполнен светом, исходящим от позолоченных икон, в которых отражались свечи. Мне стало тут так тепло и уютно, что захотелось остаться здесь насовсем. «Вот оно, благолепие». Я начал разглядывать иконы. От Божьей Матери Владимирской словно веяло елейным теплом. Подошел батюшка, перекрестился перед иконой. Я развернулся к нему:

– Батюшка, помогите мне! Я не могу понять, что со мной происходит!

Он посмотрел на меня полным тепла и любви взглядом и произнес:

– А что с тобой происходит, сынок?

Пятью годами ранее…

Электричка подъезжала к станции московского метро Новослободская. Впереди меня ждала пересадка на Серпухово-Тимирязевскую линию и дальше на автобус до родного города. Вера не очень обрадовалась, когда я ей сказал, что мне надо уехать к родителям, но ничего, потерпит: надо же привезти ключи от деревенского дома, в этом году я точно в Бурыкино больше не поеду. Я подошел к выходу. Передо мной стоял парень, и я не мог понять, выходит он или нет. Я вперился ему в затылок, почему-то мысленно задав вопрос: