Заяр некоторое время молчит.

- Я клянусь, что не причиню тебе вреда.

Я вздрагиваю. От его слов мурашки бегут по спине. И я ведь знаю, что такое клятва кожнаров. Она даётся на века.

***

Заяр Зайн

Когда Леди наконец покидает комнату я остаюсь в одиночестве. Хотя бы не в темноте.

Сижу за столом, смотрю на свои переплетённые пальцы и пытаюсь сложить по кусочкам то, что произошло.

Змея не спешит откровенничать. Ещё бы. Боится меня. Старается скрыть за своей напускной похвальбой, но… Я чувствую, как трепещет её сердце. Мы оба знаем, один на один в замкнутом пространстве... Меня сдерживает только печать.

Печать.

Зажмуриваюсь, пытаюсь прогнать воспоминания о прошедшей неделе, от начала до конца превратившейся в бесконечную боль. Нет, не в первый раз, но всё равно…

Если Аяна… мертва… Не думаю, что кто-то станет об этом сожалеть.

Два года назад она увидела меня в первый раз. А я – её. Два года, которые превратились в кромешный ад.

Сейчас, когда мы проговорили несколько часов, мне трудно поверить, что я перепутал этих двоих. Леди Эгле даже говорит иначе. Но… Её лицо… Один в один.

И она – змея.

Рассуждаю о её страхе, а у самого – пальцы дрожат. Да, в бою один на один у неё шансов нет. Но у змей гораздо больше способов уничтожить и растоптать, чем сумеет за всю жизнь изобрести любой из нас.

Эгле запретила выходить, но показала печать для связи.

Жест доброй воли… Излюбленный змеями ход. И всё же это лучше, чем ничего. Хоть и не знаю, зачем бы мне её звать.

Провожу руками по волосам, пытаясь успокоить мысли. Ещё раз глубоко вдыхаю и встаю, чтобы переместиться на кровать.

Святые тотемы, не помню точно, когда в последний раз спал в горизонтальном положении.

Укладываюсь и всё никак не могу привыкнуть. Кровать маловата, но чёрт бы с ней.

Закрываю глаза и пытаюсь погрузиться в сон.

Не знаю сколько времени лежу так, не в состоянии думать ни о чём. Мне кажется, обо всём, о чём можно, я уже передумал за те два года, что не видел никого кроме Аяны да парочки её служанок.

Из полудрёмы вырывает мерцание магической печати. Несколько секунд в недоумении смотрю на неё. Потом, как показала Эгле, касаюсь пальцем светящегося края.

Вздрагиваю, увидев до боли знакомое лицо.

- Привет.

У них обеих – светло-голубые глаза. И волосы тоже светлые, почти платиновые. Какие у наших женщин только в самых северных племенах.

Наверное, для жемчужниц это не редкость. У них тут каких только не встретишь цветов – всё пестрит, и платья, и украшения, и волосы, и глаза. Но хотя у обеих сестёр одинаковая расцветка, одинаково маленькие стройные тела, одинаковые высокие скулы и маленький подбородок… От Аяны всегда исходил неуловимый запаха перезрелых фруктов и пожухлых цветов.

Печать, конечно, не может передать запах, но сейчас, когда я вижу Эгле перед собой, сразу же вспоминаю другие запахи, хвои и мяты, исходившие от неё.

Я несколько секунд размышляю, какого ответа она ждёт и должен ли я сесть. Потом так же ровно отвечаю:

- Привет.

Очень странное слово, которое Аяна никогда не позволила бы использовать в отношении себя.

Вспоминаю, как губы жемчужницы прикасались к моим рукам и тело пробивает дрожь… вот уж чего Аяна не допустила бы никогда.

- Просто хотела проверить, всё ли у тебя хорошо.

Мягкая улыбка окрашивает нежные губы. Розовые. Аяна предпочитала красный цвет.

Что, простите тотемы, может быть хорошо, когда я в самом сердце проклятого Жемчужного Берега и у меня на груди эта чёртова печать?

- Да, - вопреки собственным мыслям отвечаю я.

- Хорошо. Постарайся уснуть. Завтра утром мне нужно будет заняться тобой.