Я намочил салфетку и протер ему лицо.

- Быстрей бы уже это закончилось, - сквозь сжатые зубы сказал он.

- Не говори так, отец! Как я буду один? Ты не можешь меня оставить, прошу тебя, держись, - я гладил его руку, а у самого внутри всё сжалось и слёзы стояли в глазах.

- Тебе надо жениться, не тяни с этим. Ты уже достаточно погулял, тебе надо найти хорошую девушку, которая будет для тебя смыслом жизни, как твоя мать для меня. Её не стало, и я сколько мог держался, чтобы воспитать тебя хорошим человеком, а теперь и мой час подходит. Пообещай мне, что женишься по любви, - шептал отец, не открывая глаза и сжимая мою руку, - не приводи в дом бездушную стерву, не губи свою жизнь. Обещай!

- Обещаю, - твёрдо сказал я, представляя перед собой лицо Насти с выбившимися прядями волос, сверкающими от гнева глазами и полными губами, говорящими «не подходи никогда ко мне!».

В комнату забежал лекарь с уже приготовленным зельем и, приподняв отца за плечи, влил его в рот.

Отец минут десять ещё стонал, а затем затих и уснул.

Яушёл в кабинет. Достал бутылку коньяка, налил стакан и залпом выпил. Не планировал сегодня напиваться, но от трясущихся рук и накатывающей истерики не знал другого средства, хотя тот же лекарь предлагал мне средстваот нервов. Но я предпочитал своё средство. Пусть он сам пьёт свои вонючие зелья.