Клыки Вэл громко клацнули, и демон повернулся к ней и сумрачно кивнул, разделяя её чувства.

– Эту медсестру уволили? – прищурилась Вэл.

– Немедленно, – подтвердил доктор Хэлл, – но в деле психотерапии одно слово, одна минута могут разрушить всё, что достигалось месяцами кропотливого лечения. Мы стараемся очень тщательно отбирать персонал, но в глубину души человека не заглянешь, его мысли не прочтёшь. Невозможно выявить все триггеры, что могут у него сработать: некоторые душевные раны люди хоронят так глубоко, что сами верят в их полное излечение. Оказалось, когда эта медсестра была ещё школьницей, родители запрещали ей встречаться с мальчиком, с которым её связывала первая пылкая любовь. Её запирали дома, отбирали телефон, держали под тотальным контролем, и в закономерном итоге её мальчик начал дружить с другой девочкой.

– Она предала вас и нарушила профессиональную этику не из корысти, а ради торжества любви и справедливости, как они виделись ей, – подытожила Вэл. – Интересно, что бы сказала эта медсестра, узнав, что влюблённый инкуб с её помощью очаровывал не только свою возлюбленную, но и даму из соседней палаты. И что обе пациентки кризисного центра жестоко поплатились за её сентиментальное «милосердие».

– Не думаю, что она искренне раскаялась бы в своём проступке – некоторые маниакальные идеи пускают слишком глубокие корни, особенно если взращены в детско-подростковом возрасте. После того случая охраной центра занялась досточтимая бабушка моей супруги, и теперь нежеланные визитёры точно не смогут пробраться на территорию с чьей бы то ни было помощью.

– И если кто-то пожелает преодолеть свою несчастную любовь, то ему не помешают в этом благом намерении. Это правильно. Лично вы или кто-то из ваших специалистов обследовал Брин Стоун после ареста?

– Нет, ею занимаются врачи тюремного стационара.

– Но если вы пожелаете изучить состояние бывшей пациентки вашего центра, то вас пропустят к ней?

Доктор Хэлл нахмурился, сложил руки на груди и посверлил Вэл пристальным взглядом. Она слабо улыбнулась в ответ:

– Ничего предосудительного я не попрошу. Я в принципе не прибегаю к незаконным приёмам, защищая интересы своих подзащитных. Скажите, существуют ли методы работы с людьми, находящимися в состоянии психического расстройства, которые позволяли бы достоверно оценить их реакции на предметы и события?

– Объясните, что именно вы хотите выяснить, и я отвечу.

– Для начала я хотела бы, чтоб вы дали общую оценку состояния Брин: насколько её можно счесть невменяемой и неспособной давать показания под присягой. Вы – признанное светило современной психологии и психиатрии, доверие к вашим словам будет абсолютным, чего нельзя сказать о заключениях других экспертов. Честно говоря, психиатрам тюремного стационара не верит даже капитан Уильямс – он убеждён, что моя подзащитная ловко симулирует психическое расстройство.

– Хотите вызвать меня в суд в качестве независимого эксперта? Хорошо, я возьмусь за это дело – я чувствую себя виновным перед Брин и готов помогать вам всеми возможными способами, кроме лжесвидетельства.

– Господи, повторю ещё раз: я никогда не подтасовываю факты! Если вы придёте к выводу, что моя подзащитная действительно ловко водит за нос штатных психиатров полицейского департамента, то именно это мне и сообщите! В конце концов, я имею законное право просто не вызывать вас в суд в качестве свидетеля защиты, а прокурор вынужденно обойдётся собственными экспертами, оплаченными штатом.

Доктор Хэлл расхохотался и укоризненно покачал головой: