– А дальше что произошло? – шёпотом спросила Маша, глядя на Владимира своими широко открытыми глазами.

– А дальше – одна девчонка покинула круг, видимо, по нужде, и заскочила за дерево, где я притаился, и когда меня увидела, как заорёт благим матом на весь лес. Мол, «сука, он нас увидел!..»

Ну, мужик сразу бросил девку тягать, кинулся к нам, увидел меня, и без лишних слов, моим же топором мне по ноге дал, аж искры у меня из глаз…, и велел никому не говорить, что я видел, а то зарежет. Так и сказал, «проболтаешься – зарежу!» А я вот вам рассказал, видимо, мне осталось жить недолго, – закончил своё повествование Владимир.

– Какой же ты болтун, Вовка! – сказала, усмехаясь, Вера. – В театре не пробовал играть? У тебя бы получилось! Пойдём, Маша, а то этот полупьяный актёр Погорелого театра нам ещё какую-нибудь небылицу расскажет.

Они ушли, а Владимир остался лежать на кровати и прислушиваться к своему телу, а точнее, к своей левой ноге. Ногу тянуло, крутило, она ныла.

«Вот, блин, попал с этой ногой, хорошо ещё топор в кость ударил, а если бы в какую артерию, то истёк бы кровью в лесу, и помочь некому. Вот вам, девки, и театр одного актёра!» – и он опять задремал.

– Можно войти? – Владимир увидел сначала миловидную женщину (это была докторша Марья Алексеевна из пионерлагеря), а за ней – Дарью.

Ему сначала показалось, что это сон, но тут же он окончательно проснулся.

– Да, да, входите! – Владимир сразу вскочил с кровати, но, тут же скривил лицо, и его пробил пот.

На левую ногу практически нельзя было опираться.

– Так! – строго сказала Марья Алексеевна. – Снимайте штаны и ложитесь на кровать, показывайте новую травму.

Владимир застеснялся, поглядывая на Дашу.

– Дарья, отвернись, видишь, молодой человек стесняется!

Дарья вышла из сарая, а Владимир быстро освободился от одежды и стал показывать свою рану.

– И как вас угораздило? – спросила Марья Алексеевна, снимая бинты, оставленные Машей и Верой, рассматривая травму и осторожно трогая ногу.

– Да топором по ноге врезал…

– Но так нельзя, молодой человек, себя вести! Топором по ноге… А если бы вы задели артерию?.. последствия могли бы быть на порядок хуже! Дарья, подойди! Видимо, у Владимира очень сильный ушиб! Здесь больно? – врач теперь крепко мяла ногу нашему герою. – А здесь?

– Да нет, особо не больно.

– Так, – сказала докторша, – будем лечить!

И тут же достала из своего медицинского чемоданчика банку с «зелёнкой», свежие бинты, пузырёк с какой-то микстурой и пачку белых таблеток.

Дарья в это время за спиной доктора не столько смотрела на травму Владимира, сколько улыбалась ему во весь рот и поправляла свои белокурые волосы, которые непослушно всё время падали ей на лоб.

– Дарья, бери «зелёнку»… чего стоишь, приукрашиваешься, и мажь ногу нашему бедолаге, а я сделаю ему укол от столбняка и перебинтую рану.

Марья Алексеевна стала готовить шприц, а Даша села на край кровати и стала аккуратно мазать «зелёнкой» свежую рану, время от времени заглядывая в глаза Владимира.

Владимир окончательно пришёл в себя после сна и млел от прикосновений нежных ручек медсестры. Потом Марья Алексеевна сделала укол (очень больно), крепко перебинтовала свежую рану, пройодила и перебинтовала укус собаки и в конце своих действий дала Владимиру две таблетки каких-то пилюль.

– Сейчас выпейте, это от отёка ноги, и завтра с утра тоже две выпейте. Завтра – понедельник, у нас в лагере какие-то мероприятия намечаются, но мы постараемся к вечеру навестить вас, если мне не удастся, то я пришлю Дашу. А сейчас старайтесь никуда не ходить, постельный режим, да, и не пейте водку, – в этом месте Марья Алексеевна посмотрела на недопитую бутылку водки, которая стояла рядом со столом, – это дурной тон, и нога будет плохо заживать, да и лекарства не будут действовать…