Владимир нашёл себя опять лежащим на кровати, и сумерки начали накрывать озеро, поле, деревню, сарай.

«Опять заснул и опять какая-то чертовщина приснилась! Хватит фигнёй заниматься, завтра с утра пойду на работу…, вроде чувствую себя лучше!»

Но, тут же другая мысль вошла в голову Владимира:

«А как же девушки?..

Они обещали завтра к тебе с утра зайти. Девушки… зайти.

Сначала – работа, потом – девушки, а то я наработаю здесь. Вон уже шесть дней прошло, как приехал, а сделал всего две кучки…»

И Владимир достал вторую бутылку водки, налил в стакан огненной воды и с отвращением выпил. Почему с отвращением? Да потому что пить ему не хотелось. Ситуация, как он её понимал, вокруг него не улучшалась, а наоборот, только ухудшалась.

Утром следующего дня Владимир проснулся рано.

Умылся, осмотрел свою ногу, вроде всё в порядке – не ноет и не болит. Съел оставленное девушками яйцо, попил чаю, взял топор и пошёл в лес.

Погода была великолепная. Невысокое солнце мягко освещало озеро, поле, дорогу, по которой бодро шагал Владимир, напевая песню Высоцкого: «А нам не свернуть, не повернуть, мы выбираем сложный путь, опасный как военная тропа…».

Но, зайдя в лес, его энтузиазм как-то улетучился.

Найдя место, где он занимался «санитарной чисткой», Владимир почувствовал, как всё вокруг изменилось, как будто он был здесь не три дня назад, а месяц тому. То ли от раннего утра, то ли от того, что он в лес вошёл в другом месте, то ли от того, что потерял кураж и сноровку в работе первых дней. И ещё ему показалось, что за ним кто-то наблюдает. Он передёрнул нервно плечами, дал себе команду «Работаем!» и размахнулся топором, чтобы срубить небольшую засохшую осину, как тут же топор отскочил от дерева и тупо ударил остриём в больную ногу нашего героя, ниже колена, в кость.

– А-а-а-а! – завопил Владимир на весь лес, прыгая на одной ноге, – у-а-а-а, твою мать, как больно, а-а-а!..

Он бросил с отвращением топор и трясущимися руками начал снимать свои штаны, предполагая (не скрывая своего ужаса, что увидит отрубленную ногу), что покусанной собакой ноги больше нет.

К его удивлению, на ноге была небольшая рана с маленькой каплей крови и огромный расползающийся синяк.

Владимир тяжело вздохнул, поправил одежду, присел на несколько минут на старую кучу, опять тяжело вздохнул, подобрал топор и, сильно хромая, поплёлся в деревню. Теперь его ничего не радовало – ни ласковое утреннее солнце, ни поле с колосившейся рожью и пробивающимися кое-где сквозь неё васильками, ни приветливое озеро с золотой песочной отмелью.

Боль в ноге заслонила всё великолепие окружающей природы.

Владимир ввалился в сарай и тут же дрожащей рукой налил себе чуть ли не полный стакан водки. Потом опять посмотрел на рану (нога сделалась вся синяя до колена и распухла), вылил немного водки на рану. Оставшуюся водку разом маханул и со стоном повалился на кровать.

«Что же это такое?!

Сплошное невезение! Идут удары в левую ногу, как же я работать теперь буду…, а вдруг гангрена, надо бы в медсанчасть пойти…, да я в таком состоянии до неё не дойду!.. – размышлял закосевший герой. – Как в нашем колхозе беда за бедой – купили двух быков и оба с пи…ом, Вот эти дурацкие стишки про меня, точно про меня!»

– Здравствуйте, Владимир! – на пороге сарая появились Вера и Маша.

Они весело, шумно вошли в сарай с какими-то пакетами и сумками.

– Мы тебе тут немного поесть принесли, если ты не возражаешь! – и Маша принялась вытаскивать из сумки банки с вареньем, с компотом, с повидлом. – Вот, ешь, поправляйся!