14. Глава 14 "Если, конечно, не совсем дурак"

Иван открыл дверь и сразу же наткнулся на женские сапоги.

— Катерина! — позвал он громко, приметив на вешалке ещё и знакомый пуховик.

Ну что за ерунда — дал же больше часа на сборы! Встречаться нос к носу с Римкиной подружкой — последнее, что он хочет сейчас делать. Уходился за день по снегу, перенервничал по старой влюбленности, ноги, вдобавок, промочил — ему сейчас горячий чай и баиньки, как сказали бы мамы своим сыночкам.

— Извини, я уже ухожу, — Катерина появилась в коридоре с зонтиком. — Я одна, если это важно…

Иван не понял, что она имела в виду. На второй секунде, правда, догадался, что речь шла о незнакомой девушке, выполнявшей работу сбежавшей жены.

— Да я не к тому… — махнул он рукой. — Я тебя не гоню… У тебя есть всё время на свете…

Катерина закинула зонт в комнату-студию и плюхнула прихваченную оттуда сумку прямо к его ногам: он даже отступил обратно к дверям, и вопросительно уставился на неё, буравящую его взглядом.

— Я принесла тебе поесть. Домашнего. Даже мои дети это ели. Муж не в счёт, — улыбнулась она наконец. — Он всеяден после своей мамани. Ну что стоишь? Раздевайся. Я тебя покормлю и пойду.

— Не надо меня кормить. Я кормленный.

— Тогда чаем напою.

— Я два кофе выпил. Что тебе надо? Говори прямо,— напрягся он не на шутку.

— Надо поговорить. Прямо. Про Римму. Так что раздевайся и разувайся. Руки мыть и на кухню.

У неё два пацана — это накладывает отпечаток на стиль общения. Его собственная мать тоже, наверное, не такой стервой замуж выходила, да обозлишься тут, когда два остолопа мало того что просто не слушаются, так ещё и делают всё назло.

— Ты собралась говорить о Римме?

— А о чём мне с тобой ещё говорить? — развела руками Катерина и махнула в сторону кухни уже довольно нетерпеливо.

Иван зацепил пуховик за крючок и разулся. Вымыл руки, как велели, и сел на стул у окна. К батарее греться. Катерина без всякого чая устроилась напротив, закинув ногу на ногу.

— Еда в холодильнике. Позавтракаешь тогда, — не унималась в ней кормилица. — Ну, что молчишь?

Иван пожал плечами.

— Ты собиралась говорить, а не я.

— Нет, я собиралась слушать, что ты собираешься сделать, чтобы спасти свой брак. Если ты, конечно, собираешься его спасать.

И снова этот взгляд — Иван зажмурился: точно объектив на него навела, а он всегда с закрытыми глазами на домашних фотках выходил.

— А тебя это каким местом касается? — огрызнулся, чувствуя возрастающую неприязнь к невыносимой даме.

В ней мало что осталось от женщины, если вообще когда-то было, ну кроме основных половых признаков. Таких мужики называют бабами, и даже не объяснишь, почему именно. Даже когда им нет сорока. Баба — это вне возрастных рамок, это состояние души. Вот Римма — женщина, и Иван долго не понимал, как они стали вдруг подружками. Он до последнего считал, что это бизнес и ничего личного.

— Как каким? Мы работаем вместе.

Ну вот, как и думал. Впрочем, женская дружба такая неприятная штука, что после двадцати особо и не липнет к душе. Уже не пошушукаешься по углам о мальчиках, а про мужей перетирают только бабы. Римма не могла обсуждать его с этой вот… Катериной.

— Ты работаешь с ней, а не со мной. Вот у самой Риммы и спрашивай, что будет с вашим общим делом. Я не выставлю тебя до новогодних каникул. Понимаю, что сейчас у тебя самый клёв, но потом…

— Так вы разводитесь? — перебила Катерина.

— Потом ты будешь обсуждать это с Риммой, а не со мной. Такой ответ тебя устроит?

— Нет! — отрезала она. — Ты что, не понимаешь, что ей не развод, а врач нужен? Если, конечно, развод не нужен тебе? Но я думала…