— Ты куда-то собралась? — мать указала на чемоданчик, который дочь вкатила в узкую прихожую. — На юга?

— Нет, на север. К тебе. Я поживу тут какое-то время. Если ты не против?

Римма понимала, что нет ничего более постоянного, чем временное. Устроиться в мегаполисе после десяти лет отсутствия да ещё по специальности, которую она здесь не практиковала, будет нелегко. Но она сделала куда более сложный шаг — ушла от любимого мужа. Завтра официально подаст на развод. Сожжёт все пути к отступлению.

— Мы столько раз с тобой это обсуждали… — начала мать, не пустив дочь дальше порога.

Нет, они никогда ничего не обсуждали — здесь её только осуждали. За любые решения. За романтические отношения с представителем пролетариата, за спешное замужество, за переезд в глухомань, за нежелание родить вот прямо сейчас, за отказ от карьеры главбуха, чтобы муж не чувствовал себя ущербно… И все из великой материнской любви! И чем быстрее наполнялась семейная чаша Калугиных, тем щедрее становилась скатерть-самобранка на крохотной тёщиной кухне: и солёные грибочки тут, и квашеная домашняя капусточка, и вареники с творогом ручной работы…

— А я, дура, тебя отговаривала… — качала головой довольная зятем тёща.

Теперь она не отговаривала от развода — Софья Алексеевна басом требовала дочь вернуться к мужу. А когда Римма положила на стол квиток об уплате госпошлины, расплакалась. В голос. Ещё громче!

— В кого ж ты такой дурой уродилась… Ну как можно в твоём положении уходить от мужа. Что за благородство! Ты давно не кисейная барышня… Ну кого ты разводом обрадуешь? Только если свекруху!

Да хоть бы так — натерпелась косых взглядов. Маргарита Михайловна для себя решила, что ей нужна новая здоровая невестка ещё до того, как врачи приняли решение оперировать нынешнюю. Она даже ни разу не навестила её дома: за ней ходила двоюродная сестра Ивана. Беременная жена Андрея сказала, что Римме будет тяжело видеть её беременную. Нет, лучше бы она видела Ольгин живот, чем глаза Ивана — в них было столько жалости, что хотелось умереть, а лучше бы она действительно погибла в той аварии вместе с малышкой. Зачем только её спасли…

С прогулки мать встретила её горячим чаем, а собаку полной миской. Взглядами они старались не встречаться. Тему развода договорились не поднимать, а больше и говорить оказалось не о чем. Пошёл обратный отсчёт, но обратного пути не было. Римма специально позвонила свекрови раньше Ивана. Знала, что баба Рита позаботится, чтобы сынок не вздумал возвращать бесплодную жену. И всё равно у Риммы останавливалось сердце при каждом звонке в дверь, но, к счастью, Иван так и не приехал. Работа, конечно, никуда не делась. Но ведь будет суббота. И воскресенье. Только бы не приехал!

12. Глава 12 "Василиса Премудрая"

— Василиса… Сейчас же минус! Слезы замёрзнут — больно будет отдирать… От щёк.

Иван не знал, что делать — как её успокоить. Попытался вновь предложить шоколадку, но, как и в первый раз, девочка её не взяла: не отнекивалась, а просто не замечала его протянутой руки. Тогда Иван решился прибегнуть к крайнему средству — пустить в ход мужскую силу: снова сгрёб Василису в охапку, поднял в воздух и уже не отпустил.

— Не прекратишь реветь, отнесу тебя домой на руках, как маленькую…

И воплотил угрозу в жизнь, но Василиса, вместо того, чтобы хотя бы попытаться вырваться, сильнее прижалась к его вороту. Хорошо хоть не снегопад — меховая оборка капюшона не мокрая, а только холодная. Щёки у Василисы и без того уже заледенели от слёз — он чувствовал льдинки горячей кожей шеи. Вот ведь вляпался! Увидит кто его с чужим ребёнком на руках, разговоров потом не оберёшься… Да и не ребёнок уже эта Василиса, а вполне так себе взрослая мадам. По весу так уж точно — силы он не рассчитал или растратил все на нравоучения. Да только воспитывать нужно не этого ребёнка, а…