Когда Джабраил встретился с академиком Иоффе, тот ужаснулся.

Да и не мог не ужаснуться знаменитый академик, решившись на встречу с физиком-энтузиастом: ведь открытие Джабраила полностью перекраивало весь мир. Благодаря открытию ученого горца в физике теперь не оставалось никаких спорных вопросов, тема происхождения и строения мира закрывалась раз и навсегда. Не оставалось никаких вопросов в строении атома, в валентности, во взаимодействии между молекулами, наконец, в гравитация.

«А чем вы, собственно, занимаетесь?» – спросил ужаснувшийся академик.

И Джабраил, уверенный, что его тут же возьмут в специальную закрытую лабораторию, ответил: «Преподаю физику в школе. А летом выращиваю цыплят в деревне Крестовке».

«Вкусные цыплята?»

«Я вас угощу».

«Спасибо, не надо», – вежливо отказался академик.

Но не сдержал любопытства (все же учился у самого Рентгена): «А физику вы как преподаете?»

«По собственным формулам».

«Значит, в Москве уже есть школа, в которой ученики познают, ну, скажем так, не совсем традиционную физику?»

«Вы правильно поняли, – кивнул Джабраил. Он немного жалел академика. Он казался ему совсем старым. – Россия всегда шла своим путем. «Умом Россию не понять». Слышали про такое? У России особое предназначение, товарищ академик. Разумеется, – кивнул он, – есть у меня ученики. А то все говорят – школа Иоффе, школа Иоффе, школа Рождественского, школа Рождественского! Теперь все будут говорить – школа Джабраила!»

«Вы опасный человек», – намекнул академик.

«Это вы так говорите потому, что не понимаете моих формул и социальное происхождение у вас не то», – нашелся Джабраил.

– А я, Джабраил, между нами, вообще сел ни за что, – ответно открылся Семен ученому горцу. – Всего-то указал товарищу Буденному на некоторые принципиальные ошибки. Он умный человек, он должен был понять. Я думаю, он поймет. Тогда меня, конечно, отпустят.

Джабраил недоверчиво покачал головой:

– Якобы Колечкин тоже так говорит.

– А это кто? Почему он якобы Колечкин?

– Астроном, – пояснил горец. – Очень известный специалист. Разговаривает с людьми только при свидетелях.

– Почему?

– Никому не доверяет.

– И тебе не доверяет?

– Всем!

– Он в Москве живет?

– Жил.

– Уехал, что ли?

– Ну, считай, что уехал, – почему-то обрадовался Джабраил. – Как мы, в Соловки уехал. Здесь он где-то, встречал я его на этапе. Как астроному, дали ему пять лет с поражением прав.

– Контрреволюционная пропаганда?

– Молчи, молчи, – встревожено обернулся Джабраил. – Об этом не надо. Да и не об этом речь. Говорю же тебе, он астроном. – И пояснил. – Если честно, то сгорел Якобы Колечкин на том, что открыл малую планету.

– А это что? Очень плохо?

Таинственный у них получился разговор.

Джабраил пытался говорить понятно, Семен пытался понять.

Но понял так, что известный астроном Николай Егорович Якоби-Колечкин (настоящая его фамилия) сильно провинился перед страной. Три года назад поехал на Дальний Восток искать упавший метеорит, и там провинился.

Оказывается, узнал Семен, на Землю каждый день выпадает несколько тонн метеоритов и метеоритной пыли. Большая часть всего этого сгорает в атмосфере, остальное тонет в океанах или теряется в недоступных местах – в горах, в пустынях. Гораздо реже метеориты попадают в руки человека, тогда эти обломки кирпичиков вечности могут многое рассказать о строении Вселенной. О самых глубинных ее частях. России повезло, у нас огромная территория, волнуясь, объяснил Семену ученый горец. Таким сачком многое уловить можно. Специальный Комитет по метеоритам постоянно старается получить все, что попадает в руки случайных людей, но люди – глупые. Они не понимают, с чем имеют дело. Экое, мол, дело, еще один камень с неба упал! «С неба звездочка упала». Выбрасывают найденное, а то за бесценок продают кому-нибудь. Например, коллекционерам. А то, что по советскому закону все упавшее с неба принадлежит государству, они и не подозревают.