— … завещаю моему сыну – Владиславу Аркадьевичу Виннер, — возвращает меня из размышлений бубнёж юриста. 

— Хорошо, — нетерпеливо прерываю его, — можете дальше не продолжать. Дайте мне список всего того, чем обладал отец на день смерти, — поторапливаю я Петра Ильича, протягивая руку за документом. 

— А списка нет, — пожимает он плечами, поднимаясь со стула и складывая бумаги. 

— Что значит нет? — недоумение охватывает меня. 

— Его нет, потому что у вашего отца на момент смерти ничего не было. 

— …  

— Все его имущество, бизнес и счета записаны на его жену – Виннер Карину Егоровну. Аркадий Сергеевич управлял всем по генеральной доверенности. 

— Что? — я просто не верю своим ушам, — что за чушь вы мне тут городите? — злость клубится во мне черными завихреньями непроглядного мрака, — он развелся с ней два года назад. 

— Нет, — беззаботно отрицает мужчина, протягивая конверт с завещанием, — желаю удачи, — из его уст звучит, как издевка.

Он разворачивается и, не прощаясь, уходит, тихо прикрыв за собою дверь. А я остаюсь сидеть и невидящим взглядом гипнотизирую лежащие передо мной документы. В голове гул на время парализует, мешая не то, что здраво мыслить, даже пошевелиться. 

Вот это новость! Значит, владелица всего – Карина?

6. = 6 =

*Карина*

В ванной комнате, как всегда, клубится пар и пахнет бананово–мятной пеной для купания. Шапки этой самой пены хлопьями лежат на поверхности воды и окружающих предметах, а еще на голове и носике малыша, порозовевшего от водных процедур. Он радостно хлопает ладошками по воде, устраивая шторм для игрушечного кораблика, барахтающегося рядом с ним. Задорно смеется и вновь поднимает в воздух брызги ароматной воды с мыльными пузырями. 

Такую шалость я позволяю ему нечасто – экономим воду и мамино время. Но сегодня у меня нет вечерней смены, а завтра вообще выходной. Так что, вот уже полчаса, как мой малыш плещется в ванной, устраивая бури и потопы, а я сижу рядом на невысоком стульчике и, поглядывая одним глазом в телефон, другим слежу за его шалостями. 

Довольная мордашка, разрумянившиеся щеки и радостный детский визг – приятный антураж моего тихого вечера. Еще чуть–чуть, и пора будет сворачивать увеселительное аквашоу, иначе потом до полуночи я его просто не успокою. А пока…

Я откладываю телефон, встаю со стульчика и, в один шаг сократив расстояние между нами, опускаюсь на колени около ванны. Взбиваю шапку пены на своих ладонях и, подув на нее, устраиваю шоу мыльных пузырей. Разноцветные воздушные шарики взлетают вверх и оседают на воду и на смеющегося карапуза. 

— Э–э–э–э, нет! — шутливо возмущаюсь я, когда маленькие ладошки бьют по воде, и теперь уже фонтан мыльных хлопьев окатывает меня. Я становлюсь похожей на мокрую курицу, стряхивая с волос остатки пены, — мы так не договаривались, — качаю головой и щелкаю довольного сынишку по маленькому носику–кнопочке. 

Он забавно морщиться и норовит повторить процедуру омовения, но я молниеносно подхватываю его под подмышки и вынимаю из воды. 

— Не–е–е–ть! — недовольно сучит ножками и зло хмурит бровки мой единственный и любимый мужчина во всей вселенной. 

— Дять! — в его манере отвечаю я и закутываю обидевшегося мальчишку в большое пушистое полотенце, — в комнату и мультики, — предлагаю ему альтернативу, чтобы сменил свой гнев на милость. 

Волшебное слово действует безотказно. Обида тут же уходит на задний план, а затем и совсем растворяется, когда на экране мелькает заставка любимого всеми детьми мультсериала. 

Я быстро вытираю сынишку, облачаю его в пижамку и, опустив в манеж, ухожу в ванную убирать последствия водных баталий. В этом небольшом пространстве совмещенного санузла сейчас полнейший хаос. Окидываю все это безобразие немного уставшим взглядом и так хочу окунуться в расслабляющую безмятежность водной глади. Но, увы, мне горячая ванна с душистой пеной «светит» не раньше, чем часа через три, когда мой годовалый карапуз уснет богатырским крепким сном.