— Красива заученная отповедь, — шиплю я, подходя к ней вплотную. 

Так и хочется обхватить ее личико жесткими ладонями, заставляя смотреть прямо в глаза, не позволяя даже на миг отвести от меня свой лживый взгляд. Сжимаю кулаки до побелевших костяшек в попытке утихомирить злость. Но лишь вдыхаю поглубже воздух, сладко пропитанный ее ароматом. 

— И врешь, ты, красиво, — выдыхаю я, проводя костяшками по ее бархатистой коже, ставшей вдруг бледной щеки. 

— В чем вы меня обвиняете? — чуть сбивчиво возмущается Карина, отодвигаясь и сверля меня грозным взглядом. 

С каким-то затаенным наслаждением слежу за ней. За тем, как в волнении она прикусывает нижнюю губу. Как рвано дышит, за счет чего ее грудь, обтянутая белой футболкой, так соблазнительно вздымается, что кончики пальцев покалывает от фантомных воспоминаний. Она ничуть не изменилась с той нашей единственной встречи. И меня разрывает на части двоякое желание: придушить ее, словно гадюку, покушающуюся на чужую добычу, или впиться в ее манящие губы жадным поцелуем. 

— Отец умер, и теперь ты, — ловлю ее недоумевающий взгляд, — счастливая и очень богатая вдова, — выплевываю ядовитое обвинение, но на душе легче не становится. 

— Что? — хлопает пушистыми ресницами, отрицательно качая головой, — я не пойму, о чем вы…

— Хватит мне выкать, — грозно придвигаюсь к ней вновь, — думаю совместный секс, пусть даже с пасынком, рушит стену официоза, — ухмыляюсь я, с сарказмом наблюдая за тем, как с ее лица окончательно сходит краска, рот округляется в неподдельном удивлении, а глаза распахиваются в искреннем шоке. 

15. = 15 =

*Владислав*

Я с интересом наблюдаю за ошарашенной Кариной. Эмоции на ее побледневшем лице меняются с немыслимой скоростью, словно быстро прокручиваемые кадры киноленты. От шокированного удивления, до полного отрицания. И все настолько искренне, что впору вручать награду за отличное актерское мастерство.

В полном замешательстве она качает головой и даже чуть отстраняется от меня. Всматриваясь немного испуганным взглядом в мое лицо, словно безмолвно молит сказать, что все это ложь.

Пожимаю плечами, развеивая ее надежды пеплом по ветру. И с легкой улыбкой наношу очередной штрих на картину жестокой реальности, расплывающейся, словно акварель под проливным дождем, оставляя на листе лишь бурые пятна. 

— Неужели мой любвеобильный папаша не сообщил тебе о наличии в его, не совсем кристальной, биографии парочки бывших жен и отпрысков? — нарочно употребляю множественное число, пугая интриганку количеством потенциальных соперников в борьбе за наследство. 

Хотя точно знаю, что официальных детей у Аркадия Сергеевича Виннер, кроме меня, не было. 

— Нет, — с неуверенностью выдавливает она из себя ответ, а я изгибаю брови в удивлении. — То есть – да, — тут же запальчиво вскрикивает Карина, — я знала, что у мужа есть сын, но… — запинается, недосказав, делает глубокий вдох, видимо, придумывая себе оправдание. 

— Но тебя это мало волновало? — с пренебрежением подсказываю я. — Оно и понятно, — язвительно шиплю, наклоняясь к ней и втягивая носом тонкий аромат ее цветочно-льдистых духов, знакомый запах, въевшийся в мою память с нашей единственной встречи, будоражит и злит одновременно, — зачем, да, забивать свою светлую головку лишними переживаниями, а потом еще наследством делиться или вообще без него остаться! 

С нарастающей злостью кидаю в нее обвинения, как дротики в мишень. Негодование с новой силой бьет по нервам. 

— Я не понимаю, — качает головой, хватая воздух жадными глотками, словно выброшенная на берег рыбешка, — я не понимаю, о чем идет речь? Какое наследство, о чем вы? Мы в разводе, да и когда были женаты, последнее, о чем я думала, так это о наследстве, — хрипло, заикаясь и комкая окончания слов, оправдывается Карина, — я его любила, — как–то тихо и почти обреченно выдыхает, и это ее признание цепляет меня за живое, заставляя убрать руки за спину, чтобы не вцепиться пальцами в ее худые плечи и не встряхнуть, сбивая весь этот налет театральности.