Делаю глубокий вдох, ставшего таким колючим, воздуха, пытаясь протолкнуть его в легкие, чтобы хотя бы маленькая частичка моего мозга, начала нормально соображать. Расцепляю заледеневшие пальцы, цепко державшиеся за руку Ксении и, вспомнив все известные молитвы, готовлюсь вступить в клетку ко льву. 

14. = 14 =

*Владислав*

Время, потраченное мною на формальное знакомство с коллективом и оглашение предстоящих изменений в их работе, я провожу, словно Штирлиц на особо важном задании – «лью воду» и украдкой наблюдая за Кариной. Вся эта канитель с собранием и россказнями о будущем мне на хрен не сдалась, в таком глобальном масштабе уж точно. Хватило бы и общения с местной администрацией, а они донесли бы информацию до сотрудников. 

Но нет! Я, как ведущий актер, разыгрываю спектакль лишь для одного зрителя, сидящего в дальнем углу и с каким-то отрешенным взглядом смотрящего мимо меня в пустоту. Не удивлюсь, что и в смысл происходящего она не вникает, да и не слышит ничего из мною сказанного. А зачем ей это? С ее то миллионами, собственницей которых она станет спустя всего полгода, можно не только этот отель выкупить, но и половину побережья. 

Странно, что она вообще сидит здесь, а не пакует чемоданы для перелета в теплые страны. Ах да, пока же на ее счетах пусто, как в холодильнике к концу самоизоляции. Ну так я постараюсь, чтобы они так и сверкали девственной чистотой. 

— В ближайшее время ваши трудовые договоры будут переоформлены, а пока, — сворачиваю я надоевший мне фарс, — все свободны. Остальные вопросы завтра в порядке текущей работы.   

Висевшая в зале тишина взрывается гулом голосов, шарканьем шагов расходящегося народа. Выдыхаю нервную усталость с каким-то плохо скрываемым облегчением, проводя раскрытой ладонью по лицу. Впереди еще один акт, теперь уже без посторонних зрителей. 

Степан еле слышно откашливается, напоминая мне о той миссии, ради которой мы здесь. 

— Она уходит, — негромко произносит он, не спуская внимательного взгляда с объекта. 

Цепляюсь взглядом за тонкую женскую фигуру, спешащую покинуть зал, словно шулер, испугавшийся разоблачения. 

Не так быстро, девочка, не так быстро… 

Делаю глубокий вдох, словно прочищаю легкие для решающего и очень длинного монолога, и окликаю ее. Официально, с трудом выпихивая сквозь голосовые связки ее фамилию, прокатывающуюся по языку горьким привкусом. Слежу за тем, как Карина замирает на месте, впавшим в панический ступор сусликом. Народ вокруг, как безликая масса, резко тормозит, будто споткнувшись о невидимую стену, а затем, громко выдохнув, продолжает движение. Обтекает ее словно потоки бурной реки несгибаемый волнорез, а она так и стоит – не обернувшись. 

И пока толпа не схлынула, оставляя нас одних, я молча жду, впечатав свой взгляд в ее спину – прямую, как у вышколенной гимназистки на смотринах. И лишь вздрагивающие плечи выдают ее нервозность. 

— Карина Егоровна Польских, — почти по слогам произношу я, когда за последним сотрудником закрывается дверь. Девушка отмирает, будто мои слова подействовали на нее обратимым заклинанием. Медленно разворачивается, безмолвно ожидая своей участи. — Или мне лучше обращаться к Вам – Карина Виннер? — ехидная улыбка касается моих губ. А я смотрю на нее, чуть склонив голову вбок, всем видом давая понять, что врать бессмысленно. 

— Я не понимаю, о чем вы, — на вдохе рвано произносит она, сцепляя подрагивающие пальцы в замок. 

— Да ну? 

— Я развелась с мужем два года назад, взяла свою девичью фамилию и впредь попрошу вас не напоминать мне о прошлом, упоминая… — запинается, сглатывая волнение.