Стоит ему только дать знак, как мои нерушимые запреты будут сметены разрушительной волной желания…

Но Денис не пытается приставать ко мне. Напротив...

— То, что случилось в баре, останется между нами, не так ли? — спрашивает он истинно преподавательским тоном.

Слова отрезвляют, опуская с небес на бренную землю.

А на что ты рассчитывала?

«Я так скучал по тебе, Оксана, давай срочно поженимся и родим тройню».

Ну-ну.

Исключительно из чувства вредности мне хочется ответить: «Нет уж, Денис Евгеньевич, я каждому расскажу, как вы лапали меня за задницу». Ага, а начну с того, как он снес меня с ног, и я вопила про совместных детей.

— К-конечно, — выдавливаю из себя.

— Не беспокойся, через пару недель я не буду мозолить тебе глаза. Выйдет ваш основной преподаватель, и всё. Ну а потом…

— А потом что? Сможем опять дружить? — выделяю последнее слово язвительной интонацией.

Меня задевают его слова. Прикусываю щеку.

— Ты имеешь что-то против дружбы?

— С тобой? — и специально исправляюсь: — С вами?..

Это вызывает в Денисе неправильную реакцию. Он встает с места и медленно, шаг за шагом, приближается ко мне. Мои ноги приросли к полу. Не сдвинуться. Он припирает меня к стене, и я ощущаю жар, исходящий от Кострова.

Наши тела совсем близко, и те куски ткани, что разделяют нас, только мешают. Я слышу, как тяжело дышит Денис. Моё собственное дыхание сбивается. Дрожащими пальцами обвожу его губы, опускаюсь к подбородку, черчу узоры по коже, не думая о том, что в любую секунду в кабинет может вломиться толпа студентов, жаждущих получить хоть какие-нибудь знания.

Немедленно прекрати, Верещагина. С каких пор ты начала думать тем, что находится промеж ног? Включи голову.

Давай же!

Я нехотя отрываюсь от Дениса и говорю со слабой улыбкой, только бы не выдать своих истинных эмоций:

— Всего хорошего. Было приятно познакомиться с вами, Денис Евгеньевич.

Костров мрачнеет, но кивает.

— Иди.

В ту секунду я отчетливо понимаю, что отныне перед всеми занятиями, проводимыми этим человеком, мне будет катастрофически плохо. Расстройство желудка, запоры, бесконечная интоксикация. Что угодно. Я не посещу больше ни одного семинара, ни одной лекции. Ни встречусь с ним глазами.

Дурное помешательство нужно выкорчевывать, вырывать из себя, пока оно не пустило корни.

— Что он сказал? — спрашивает Маринка, когда мы идем на следующую пару.

— Сделал несколько замечаний по изложению, — на ходу вру я. — А на что вы надеялись? Что он поимеет меня прямо в аудитории?

Девочки заливисто ржут, не представляя, насколько сказанное близко к правде.

— Нет уж, если кто и пощупает горяченького аспиранта за выступающие места, то это буду я, — Марина выпячивает грудь.

— Губу закатай, — фыркает Катюшка. — У него таких, как ты, половина института.

— Таких — это каких? — уточняет Маринка, и фарфоровое, аккуратное личико её наливается румянцем.

— Раздвигающих ноги после первой встречи, — язвительно замечает Катя. — Бери пример с Ксаны. Вот уж кого временный преподаватель никак не зацепил.

Мои бедра сковывает, стоит вспомнить, как пальцы Дениса скользили в опасной близости от моих трусиков… 

Да что со мной случилось?!

Так не должно быть!

— Что с нее взять? Глупенькая. Не знает, какой кайф теряет, — Маринка жалостливо хлопает меня по плечу, но я выворачиваюсь. — Да ладно тебе, не дуйся.

— Угу, — отвечаю хмуро. 

— Марин, придешь вечером в общагу? — срочно переводит тему Катя, поправив лямку кожаного рюкзачка. — Парни устраивают коллективную попойку, они где-то контрафактный коньяк надыбали.

— О, конечно! — отвечает подруга без промедления. — Ксеня, ты чего такая побитая? Ты же с нами сегодня?