Отец, убедившись, что матушка хорошо устроена и спит глубоко, тоже к столу подтянулся.

― Хотел бы я знать, что это значит, ― высказался обо всем, что случилось. ― И как мне вас, детей своих, от беды защитить?

― Так, может, и не случится беды никакой? ― попыталась я его утешить. ― Приедут от первого советника люди, расспросят нас с братьями о том, что мы видели, и поедут восвояси.

― Хорошо бы так, Рейка. Хорошо бы…

Отец без особого желания пожевал лепешку с последним куском колбасы и отправился к себе в мастерскую, а я взялась со стола прибирать. Письма-письмами, а работу по дому никто не отменял. Утром не до грязной посуды будет.

Закончив прибирать со стола, я заглянула к отцу в мастерскую:

― Матушка до утра спать будет, ― сказала ему. ― А мне бы к Немому да к ведунье сбегать, известить их, чтоб не ждали. Мы ведь с тобой утром как уедем, так только через полтора десятка дней вернемся.

― Не ходила бы ты, доча, накануне отъезда никуда, да братьев за собой не водила бы. Слышала же, что Староста сказал: неспокойно в округе, Серебряные стражи гибнут, соколы басилевса с письмами летают.

― А представь, как дед и лесознавка тревожиться будут, если я пропаду на добрую половину лунницы, ничего не сказав? Ведунья ― та хоть рядом с людьми живет, да язык имеет, чтобы спросить, а Немому как быть?

Отец поджал губы, покачал головой:

― Ты ведь от своего не отступишься, Рейка? Ладно, бегите, только быстро. Чтоб до полуночи дома были!

Мы с близнецами только того и ждали. Чуньки домашние фетровые скинули, сапожки охотничьи обули и тут же на задний двор выбежали, а оттуда, тайком, огородами, помчались к лесу.

Первым делом к ведунье забежали. До нее ближе было, да и задерживаться у нее я не намеревалась.

― Тетка Хикса, здравствуй! ― окликнула старуху. ― Мы с близнецами на пару слов к тебе заскочили, да вот гостинцев с собой принесли.

― Крынку с молоком да яйца в погреб, на лед, хлеб ― в ларь, сама ― ко мне в тайную комнату, а братья пусть идут рыбу в ручье удить, там сейчас самый клёв, ― распорядилась лесознавка, выглядывая сверху, с чердака.

Близнецам повторять надобности не было.

― Иди, все сделаем, ― махнули они мне и полезли в погреб.

Я же пошла на голос ведуньи.

Тётка Хикса сидела под самой крышей, кутаясь в вязаную матушкой шаль, и при свете масляной лампы натирала в деревянную бадейку корень андраморы.

― Ну, сказывай, с чем пожаловала, ― кивнула она мне на невысокий табурет.

― Завтра отец меня в Холдридж везет, наряды новые заказывать для ярмарки невест, ― сообщила я первым делом. ― А сегодня в вечерю староста поселка к нам захаживал. Сказал, письмо получил. Судя по письму, меня и братьев первый советник басилевса разыскивает.

― С чего бы самому советнику вас искать? ― приподняла бровь ведунья. ― Чего вы натворили, неугомонные?

От тетки Хиксы у меня тайн не было, так что я тут же всю правду про лунного ей поведала. И о том, как за ним луавы охотились, и о том, как мы с близнецами к Немому его отнесли, и о том, что лунный вроде без памяти был, а имена наши откуда-то знает.

Ведунья выслушала меня внимательно, не перебивая, и только потом сама заговорила.

― Кому много дадено, с того много и спросится, ― выдала она непонятно. ― Мыслю я, что страж серебряный, которого вы спасли, при памяти был, да только без сил совсем, а потому ни говорить, ни шевелиться не мог.

― Даже если и так, ― вздохнула я. ― Для чего мы ему теперь-то нужны?

― А ты думаешь, много среди тех, кто подле лунных живет, людей верных, преданных, разными магическими талантами наделенных?