― Рейка, лови петлю! ― оторвал меня от размышлений голос Байла. ― Давай уже вытягивать дракона, а то скоро стемнеет совсем.

И то верно. Закат уж почти догорел, и сумрак в лесу сгустился еще больше. Это здесь, над балкой, ветви деревьев расступались, открывая взгляду узенькую полоску неба, но и та уже гляделась не розовой, а темно-синей.

Подхватив веревку, я просунула в петлю голову и руки дракона, а чтобы не повредилась нежная кожа подмышек, подложила под веревку плотные листья папороти: больше ничего под рукой не оказалось. Берр, сообразив, что тащить дракона придется голой спиной по песку и корням, быстро скинул свою любимую кожаную безрукавку, тоже передал мне:

― На, надень на него. Обдерется же…

Безрукавка на драконьей груди, понятное дело, не сошлась, однако спину защитила. Наконец, все было готово. Близнецы встали один за другим, ухватились за веревку, потянули. Я старалась направлять и подталкивать тело лунного со свой стороны. Делу мешал крутой, хоть и короткий, склон овражка. Но и мы с близнецами не лыком шиты! Парни, даром что каждому всего по пятнадцать весен, уже раздались в плечах, наросли мясом, работая один у кузнеца в подмастерьях, другой ― у плотника. Ростом они меня на полголовы опередили, а я для своих девятнадцати весен самая высокая из девиц в нашем поселке, и бестелесной тоже не гляделась.

В общем, поднатужились, крякнули, справились.

Лунный как был в беспамятстве, так и остался. И тело его слишком уж обмякшим даже для обморока казалось. Но ведь живой! Сердце ― билось. Легкие ― дышали, пусть неглубоко и реже, чем надо бы. Но угрозы жизни лунного я не чуяла, как ни смотрела.

― Рейка! Ты что не сказала, что дракон без портков? ― заметив, что на лунном, помимо кожаного жилета и листьев папороти, ничего нет, подскочил Берр.

― И что бы это поменяло? Свои бы снял? Так они на лунного не налезут, ― возразила я.

― Тебя от него отогнал бы, сам с ним возился, ― набычился братец. ― Неча тебе, девице незамужней, на голую мужскую натуру смотреть!

― Эка невидаль, ― отмахнулась я. ― Давайте лучше думать, как понесем лунного. И куда.

― Носилки уже почти готовы: и длинные основы, и распорки. Осталось только веревками перевить да листами папороти застелить, чтобы помягче было, ― неохотно переключился Берр. Да и то не до конца переключился. ― А прикрыть лунного все одно надо хоть чем! Окоченеет ведь!

Тут братец был прав. Это мы с близнецами от физических усилий взопрели, а кожа лунного, когда я наклонилась и потрогала, показалась мне чуть не ледяной наощупь.

― Кинь свою запасную рубаху ему на бедра и хватит, ― распорядилась в сторону Берра.

Сама же присела и стала водить руками на расстоянии ладони от тела лунного, шепча очередное заклятие. На этот раз ― согревающее. Называлось оно «полог тепла», и действия его на четверть суток хватало обычно.

― Не знал, что ты и такое умеешь, ― удивился Байл, и Берр ему тут же поддакнул. ― Что, тоже лесознавка научила?

― Она. Не отвлекай, ― бросила я коротко.

Братья еще пару мгновений потоптались, понаблюдали за тем, как над драконьим телом едва заметное белесое облачко от моих движений образуется, и занялись носилками. А я потихоньку плела полог и думала о матушке. Не той, что вырастила, воспитала да двух братцев подарила, а о той, что жизнь мне дала.

Интересно: кем она была? Почему меня оставила на пороге чужого дома? Куда ушла, и жива ли? Магия мне явно от нее досталась, или от отца, которого я тоже никогда не знала и вряд ли узнаю. Но ни у кого из нашего поселка такой силы, как у меня, не было: большой, но мягкой и не привязанной к конкретному роду занятий.