Лунный лежал наполовину на боку, наполовину на спине. Дышал редко, с хрипами ― но дышал! На губах кровь пузырилась. Я сразу было испугалась, что кровь нутряная, но потом углядела прокушенную до крови губу и немного успокоилась, стала осматривать лунного дальше.

Ту руку, что зажалась под телом, мне было не видно. А та, что оказалась сверху, лежала, закинутая за спину, да так неловко, что я сразу подумала ― а не выбил ли лунный себе ее из плеча при падении? Лицо лунного ― молодое, тонкое, благородное, оказалось покрыто множеством мелких ссадин и царапин. Белые волосы спутались, рассыпались, в них запутались мелкие сухие веточки и листочки.

Опустила взгляд ниже ― на грудь, поясницу, потом на бедра. Надо сказать, подробностей драконьего оборота мы, люди, не ведали. Мне вот всегда хотелось понять, сразу после него крылатые голышом оказываются или в одеждах? Что ж, ответ я узнала. Лунный был полностью обнажен, и, если бы не листья папороти, то сейчас я бы созерцала все подробности его мужского устройства. Впрочем, вряд ли они сильно отличались от людского, а уж как у человеческих мужчин все устроено, я, как старшая сестра двух близнецов, давно знала. Потому на лишних подробностях ни на миг не задержалась ― не до того, ей же ей!

Ноги лунного, сильные, ровные и тоже белые, как изнанка речной раковины, выглядели ободранными, но не покалеченными. Повезло. Оставалось еще хребет прощупать, и, ежели нигде излишней подвижности не обнаружится, можно будет и перевернуть тело, не опасаясь лишний вред причинить.

Встав на колени, я стала легонько проминать пальцами его спину, не столько ушами, сколько кожей прислушиваясь, не почудится ли где слабый хруст. Определила пару треснутых ребер ― по счастью, обломки их не разошлись, наружу не высунулись и внутрь, в легкие, не уткнулись. Что до хребта ― то он весь цел оказался, сверху донизу.

Тогда я аккуратно отвела запрокинутую и висящую безвольно правую руку, повернула тело на спину и прощупала грудь спереди. Там тоже переломов не нашла. А заклятье глубокого зрения, которому меня все та же ведунья обучила, подсказало, что и внутренних повреждений у дракона нет.

Видать, хорошо бережет Алулна своих крылатых сыновей! После такого падения ― и всего вывихнутым плечом да парой трещин в ребрах отделался, не считая ушибов да ссадин с царапинами. Вот только почему же он тогда в себя не пришел до сих пор? Этого я определить не сумела.

Моих целительских навыков мало на что хватало: выявить, где хвороба засела, боль отвести, чирей заговорить, простуду отшептать. Тут я хворобы никакой не чуяла. Разве только что-то странное, неправильное и темное мерещилось мне за сердцем лунного, но, как ни пыталась я получше приглядеться, а тьма ускользала, расползалась паутинкой, пряталась в хитросплетениях жилок и вен. Впрочем, и вреда от этой тьмы я распознать не смогла, а потому решила времени не терять.

Быстро сняла с пояса флягу с водой, из заплечного мешка достала чистую тряпицу, смочила, промокнула рот и подбородок лунного, убирая розовую пену, зашевелила губами, зашептывая кровь. Минута, другая ― и она остановилась, запеклась, оставшись поверх трещины темной корочкой. Следующим шагом уселась в головах лунного, сцепила руки у него подмышкой, резко дернула вверх. Вывихнутое плечо с коротким хрустом встало на место.

Вывихи вправлять я тоже умела, да. С близнецами этот навык был просто необходим! Уж больно шустрые были с самого рождения, а потому и падали, и дрались часто. Без травм ни одна лунница не обходилось! Родители наши к целительству никаких склонностей не имели, матушка так и вовсе готова была в обморок упасть, стоило ей услышать, что кто-то из сыновей повредил себе чего-нибудь. Так и вышло, что я, приемная дочь, всю семью пользовала ― ежели по мелочам.