Странно, но теперь Эртон не требовал расслабляться, видимо, чтобы не заводить лишних бесед.

Наконец, я просто-напросто не выдержала и спросила прямо:

— За что вы меня так ненавидите? Ведь это вы собираетесь убить меня, а не я вас.

И после мучительно долгой паузы (будто ему что-то мешало говорить) услышала гениальный ответ, сказанный до обидного равнодушным тоном:

– Лаира Тайлин, молчать у вас получается намного лучше, чем говорить. Давайте-ка, продолжим лечение.

И опустил руки-печки на глаза.

Этот сеанс прошёл тяжелее, чем другие. Было больно и досадно, что ему нет до меня никакого дела. А ведь я… Как я могла?

Дура, дура!

Почти прибежав в свою комнату – Дариас только успевал удивляться, как слепая может нестись с такой скоростью по бесконечным коридорам огромного замка, – упала на кровать и разрыдалась.

Впервые за всё время! В голос, с горестными подвываниями и всхлипываниями – точно по протоколу, как полагается в нормальной женской истерике.

Тут же появились мальчишки.

– Тайка, что случилось?

– Можешь говорить, Дариас ушёл…

– Только шёпотом, он стоит за дверью…

– Слушает, как ты плачешь.

Рыдать сразу расхотелось. Считается, что плаксунам и жалобщикам обязательно нужны зрители, ради которых, собственно, и устраивается истерический концерт. Чтобы пожалели. Погладили. Успокоили.

Я в зрителях не нуждалась, всегда предпочитала страдать в гордом одиночестве. И вот поди ж ты. Поплакать как следует, и то не дали.

– Он ушёл, – сообщил Алдан минут через пятнадцать.

Всё это время духи стойко терпели моё горестное молчание.

– Теперь говори.

– Да чего говорить? Ничего нового. Ничего не изменилось. Ваш хозяин – сволочь и тиран. И ещё убийца.

– Тайка! – хором ахнули мальчишки.

– Он вовсе не такой…

– Он хороший человек, правда!

Я подскочила и закричала вне себя:

– Хороший, да? Хороший? А я его ненавижу! Не-на-ви-жу!

А потом топнула ногой. Изо всех сил. Желая оказаться где угодно, только не здесь.

И… провалилась. Прямо как в той сказке, где после фразы «Чтоб мне провалиться» герой оказался в яме.

Вот только я очутилась в коридоре. Кажется, на первом этаже. Но это не точно, потому что хоть и обошла «своё» крыло несколько раз, но запомнила далеко не всё – очень уж просторным был Торрей.

Оглянулась в полной растерянности, пытаясь понять, как вернуться в комнату, и вздрогнула от восхищённо-изумлённых возгласов мальчишек:

– Тайка!

– Ты перемещаешься, как мы!

– Как же так?

– Это невозможно!

Я уже открыла рот, чтобы ответить, как Прот буквально завопил:

– Молчи! Тут Дариас и Джесси.

– Спрячься за колонну, они подходят!

– Да скорей же! Справа!

Я машинально шагнула, куда было сказано, и затаилась. Через пару минут послышались тихие шаги Джесси. Ученик мага и сейчас шёл бесшумно, как лесной кот.

– Жаль её, – вдруг сказал он задумчиво, – плачет.

– А до этого, вроде, не плакала, – в голосе служанки не ощущалось особого сочувствия.

Надо же… А ведь казалась такой заботливой и душевной.

– Держалась, видать. Но время идёт, недолго осталось. И сделать ничего нельзя.

– А зачем что-то делать? – непритворно удивилась женщина, – Благодарение Пресветлому Хенки – есть пригодное тело, и ладно. Любая другая тоже человек, любую жалко. Разве нет?

– Так-то оно так. Я в общем смысле говорю. Если бы найти другой способ, как выцарапать знание из души Мерлинды. Эх… У нас нет выхода. Безар в опасности. Жизни миллионов людей зависят от того, как пройдёт этот ритуал. Но… жалко девочку.

– Ах, вот как? – в голосе Джесси появились ревнивые нотки, – ты не влюбился в неё часом? Дар!

– А? Влюбился? Дурочка ты моя, – ласково сказал мужчина и, судя по звуку, прижал женщину к стене.