Повернув за угол и выйдя на широкий проспект, она осмотрелась. Лавки и магазины вытянулись по двум сторонам улицы, и она немного стушевалась. Поняла, что, видимо, придется или обойти все, или кого-нибудь спросить. Жаль, что она не дождалась Дуняшу после обеда.

Прохожих было немного. Невольно она задержалась взором на сухощавой фигуре господина в модном зеленом сюртуке и светлых бриджах, находящегося в трех десятках шагов от нее на мостовой. Он стоял у темной наемной коляски, в которую садилась дама в светлом простом платье и трое ребятишек лет трех-пяти. Мужчина подал женщине последнюю картонную круглую коробку и закрыл дверцу. Дама все пыталась успокоить малышей, которые вертелись на сиденьях. Мужчина велел кучеру трогать, и кучер стегнул лошадей. Карета поехала, а мужчина остался стоять на улице, провожая карету взглядом.

Вмиг узнав в мужчине Аркадия Бакунина, Надя обрадовалась своей удаче и поспешила к нему.

— Аркадий Иванович! День добрый! — воскликнула она, приближаясь к нему со спины и придерживая трепещущую от ветра легкую шляпку.

Молодой человек стремительно обернулся, и она увидела на его лице недоумение и испуг. Карета с дамой и детьми уже скрылась за поворотом.

— Здравствуйте, Надежда Дмитриевна, — ответил Аркадий как-то заторможенно, окидывая ее взглядом.

— Как хорошо, что я вас встретила.

— Да уж.

— Вы опять не появляетесь дома, — улыбнулась ему Надя.

— Все дела, дела, любезная Надежда Дмитриевна.

— А кто эта приятная молоденькая дама с ребятишками, она ваша знакомая? — не удержалась девушка от вопроса.

— Нет, — отрезал Аркадий, но тут же, словно спохватившись и поняв, что, возможно, она видела, как он помогал им садиться в коляску, не стал отпираться. — Точнее, да, но я мало с ней знаком. Жена одного ефрейтора, моего знакомца. Сейчас увидел ее с котомками на улице и поймал ей коляску. Знаете ли, дети у нее очень подвижные.

— Это так мило с вашей стороны, — заметила Надя, перед которой молодой человек вдруг открылся с другой стороны. Оказывается, отзывчивость тоже была свойственна его натуре, в вечер же знакомства он показался ей ворчуном и циником.

— Вы что делаете в городе одна?

— Я к шляпнице хотела зайти, но не представляю, где ее лавка.

— Я провожу вас.

— А это не обременительно?

— Вовсе нет. Дела на сегодня я уже закончил, потому могу быть полезен такой прекрасной даме. Вы же не против, Надежда Дмитриевна, если я пройдусь с вами? Или вам уже наговорили про меня всяких гадостей? И вы побаиваетесь меня?

Она опешила, поняв, что он, верно, считал ее настороженный взгляд.

— Не то чтобы много говорили.

— Но явно гадости.

— Нет, совсем нет, — соврала она.

— Тогда я могу сопроводить вас? Мне, знаете ли, надо убить время до обеда, позже могу доставить вас к Чернышевым.

— Хорошо, пойдемте. Хотела еще одну шляпку купить к новому платью.

— Я понял. Не беспокойтесь, приведу вас в нужную лавку. Какую вы предпочитаете? Дорогой и качественный пошив. Или меньше цены, но и качество так себе.

— Я не знаю даже, наверное, подешевле которая, не хотелось бы тратить деньги графа попусту.

— Так это Чернышев дал вам денег?

— Он сказал записать на его счет.

— Ну, это одно и то же. Что ж, тогда вы можете позволить себе и дорогие шляпки, я думаю.

— Хорошо. Мне нужна всего одна шляпка, не более.

— Я понял вас, сударыня. Пойдемте, — Аркадий галантно подставил ей локоть, и Надя, ухватившись за него, направляясь по улице рядом с молодым человеком. Бакунин шел, опираясь на трость с костяным набалдашником, важно и высоко поднимая голову. Было видно, что он считает себя невозможным красавцем и франтом, каким, впрочем, и выглядел. Они не прошли и пары шагов, как он заметил: — Позвольте дать вам совет, Надежда Дмитриевна. Вы бы остерегались брать подарки от Сергея Михайловича.