— Почему же?

— Он ведь сначала подарками задарит, голову своими словами затуманит, а когда получит то, что ему нужно, забудет про свою любовь. Так с моей сестрицей он все и провернул.

— Что же?

— Знаете, Надежда Дмитриевна, мне отчего-то смертельно не везет по жизни, что бы я ни делал и ни желал, все ничего не выходит.

— Не надо так говорить. Вы этими своими словами сами привлекаете несчастье. Думайте о хорошем и о том, что у вас все получиться, и все исполнится.

— Да неужто? Я уж не знаю, какую землю грызть, чтобы исполнилось то, что я хочу, и никакие думы не помогают.

— Вы о приданом? — спросила Надя.

— А! Уже наябедничали.

— Нет, но все же я знаю.

— И наверняка сказали, что я сестрицу убил, чтобы получить наследство, — возмутился недовольно Аркадий. — Так? Все об этом судачат. А это все ложь, Надежда Дмитриевна! Это все происки этого дьявола!

— Колдуна?

— Какого колдуна? — опешил он, обратив на нее удивленный взор. И тут же, поняв, о чем она, воскликнул: — Хоть вы не повторяйте эти небылицы! Это он специально выдумал про этого колдуна, чтобы от себя подозрение отвести!

— Кто?

— Да Сергей Михайлович ваш разлюбезный! — он заставил себя успокоиться и уже тише, наклонившись к ней, добавил: — Я ведь знаю всю правду и на суде о том говорил, но мои слова не возымели должного эффекта. Потому что не нашлось достаточных доказательств вины этого душегуба.

— Я не поняла ничего из того, что вы сказали, Аркадий Иванович.

— Что непонятного? Чернышев, этот дьявол, убил мою несчастную сестрицу в порыве ревности, а потом судей подкупил. Вот и вышел чистым из воды. А за мои показания, его обличающие, теперь он слухи распространяет, что это якобы я убил сестру!

— Но зачем Сергею Михайловичу лишать жизни покойную Лидию Ивановну? — тихо вымолвила Надя, холодея от его слов. — Все говорят, что он ее очень любил.

— Вот именно здесь и зарыта собака. Любил так, что ревновал безумно. Все в доме знали, что Лида с этим ненормальным язычником часто тайком встречалась.

— Колдуном, что ли?

— Ну что вы право! — всплеснул руками Бакунин. — Неужели вам еще не доложили о том, что дворецкий наш, Капитон Ильич, еще тот оккультист, будущее предсказывает, духов вызывает и ворожит только так. А Лида уже очень этим увлекалась и часто бегала к нему, чтобы погадать. А Чернышев и ревновал оттого…

— Боже, вы говорите такие вещи.

— Не верите мне? — поднял брови он. — По вашему недоверчивому взору вижу, что не верите.

— Извините, Аркадий Иванович, но не могу я поверить в это. Сергей Михайлович такой спокойный и добрый человек, не мог он любимую жену… Я бы больше поверила, если бы он отпустил ее к другому, чтобы она была счастлива, нежели в его причастность к смерти вашей сестры…

— Вы многого не знаете о нем, — недовольно проворчал Аркадий. — А впрочем, верить или не верить — ваше право.

— Не обижайтесь, но вас тоже обвиняют.

— Да. Только все думают, что я за наследством охочусь. Но это не так. Да, я хочу иметь деньги, чтобы не нуждаться ни в чем. Но мое истинное желание совершенно в другом, а деньги просто нужны, чтобы его осуществить.

— Вы, конечно, не скажете, какое желание?

— Нет, любезная Надежда Дмитриевна. Это тайна. И открытие ее очень опасно для некоторых людей, потому я с вашего позволения промолочу далее.

Они приблизились к нужному магазину с высоким парадным входом и сияющими чистотой окнами, и Аркадий заметил:

— Вот и пришли.

.

Ей вновь снилась та жутковатая комната, мрачная и зловещая, которую она уже видела ранее. Тусклый свет наполнял ее, и множественные склянки на дряхлых стеллажах отсвечивали мутными жидкостями. Только теперь неприятный старик чуть отошел от нее, и она так и не разглядела его лица, так как всклоченные лохмы свисали на его лицо и плечи. Раздался шум, словно кто-то бился и сотрясал стену. Старик затравленно, испуганно оглянулся и устремился куда-то. Она так и лежала на твердом низком ложе, ощущая под руками каменное основание. Заскрипела дверь, и Надя наконец окончательно пришла в себя, открыла шире глаза.