Собираю волю в кулак и тяну трясущуюся ручонку к белоснежной голове. А он морду опускает и ближе подползает, подставляясь под ласки. Еле касаюсь. Глажу. Дима на корточках рядом сидит, почти между нами. Вот так даже почти не страшно. Хозяина же он не покусает. А я руку, если что отдерну быстро.

- Красивый пес, – улыбаюсь. – Такой белый. Хлопот с ним, наверное, много.

- Вовсе нет. Он классный. Верный друг и товарищ.

Вроде я даже расслабилась. Фонарик Дима убрал, тоже гладит своего питомца. А тот и рад, что его со всех сторон тискают. Думаю, домой пора, а вставать совсем не хочется. Хорошо так сидеть. Но я завтра хотела огород полить.

- Мне домой пора, – мямлю.

- Мухтар, – строго говорит Димитрий. – Иди домой.

Тот послушно встает и через пару секунд уже на своей территории. Сидит, ждет хозяина.

- Спасибо за чудесный вечер, – оборачивается ко мне молодой человек. – Сто лет вот так не сидел по-настоящему, просто болтая и звезды разглядывая. Ты завтра с утра смыться намерена или еще увидимся?

- Э… я еще огородом заниматься буду. Увидимся, наверно…

- Хорошо. И… прости за поцелуй. Хотя… мне понравилось.

Челюсть моя отвисает, а Дима ответа не ждет. Встает и уходит. А я сижу себе в этой прохладной темноте и вздохнуть боюсь. Но, беру себя в руки, сгребаю тарелку с остатками мяса и в домик.

Спать заваливаюсь, а у самой мысли тормознуться никак не могут. Слишком много эмоций. С собакой близкий контакт, а с ее хозяином и того ближе. Губы его не дают мне отключиться. Давно я не целовалась. А тут прям вот так дважды за два дня. И позиция моя – никаких мужиков – трещать по швам начинает. Хочется ласки.

А главное, за эти выходные я Захара только раз вспомнила. Интересно, это так сторож влияет со своим волкодавом (надо бы спросить, что за порода, вблизи ясно становится, что не дворняга это) или свежий воздух и работа на земле?

Утро погодой совсем не радует. Дождь хлынул. Ну. Зато грядки поливать не надо. Тогда завтрак, порядок навести в доме и домой.

К одиннадцати выползаю на улицу, вещи в машину отнести. Зонта нет, дождевика нет, капюшона на куртке тоже нет. Надо бы обзавестись всем вышеперечисленным. И резиновые сапоги прикупить еще одни не помешает, на выход.

По дороге к машине на траве поскальзываюсь и лечу, плашмя приземляюсь. Встать не могу. Ударилась больно. Дождь глаза заливает.

Жмурюсь. Но в один миг как-то перестает по лицу долбить.

- Ты как? – обеспокоенный голос Димы выдергивает меня из состояния жалости к себе.

- Нормально, – делаю подобие улыбки, но глаза открыть не решаюсь. – Вот, прилегла отдохнуть…

Смеется.

Чувствую горячее влажное прикосновение к щеке…

- Нельзя, – рявкает Дима.

Решаюсь. Открываю глазенки свои и ахаю безмолвно. Висит надо мной Мухтар, сантиметрах в двадцати от лица. Кошусь на него и всё, трупиком прикидываюсь. А Дима с зонтом над нами обоими стоит.

- Встать сможешь? – спрашивает и руку тянет.

Делаю попытку. Больно зараза.

- Полежу-ка я еще, – улыбаюсь, дышать больно от этой попытки становится. – Старость не радость…

- Ага, а молодость не жизнь, – сворачивает зонт, а поток дождя возобновляется, снова жмурюсь.

Подхватывает меня с земли и к домику несет. Стыдно мне снова за свою неуклюжесть. Ну, совсем не деревенский я житель. На ровном месте равновесие не удержала. Привыкла по асфальтированным дорожкам чистеньким ходить. А тут грязь, трава скользкая…

Заносит в дом и разувается. Ого. Видать, хорошо я вчера рявкнула, раз даже в такой экстренной ситуации вспомнил.

- Куда можно? – тихо спрашивает.

- В комнату, – хриплю и кашляю, что-то совсем расклеилась.