Капитан Шанард Вибас был лучшим. Кенаукут отправлял его в самые прибыльные плавания, ставил в пример остальным, хорошо платил и всегда шел на уступки. Так же было и в этот раз. «Бреаса» напоролась на рифы, а Кенаукут узнал о корсарском судне, на котором в Латхан переправляли пушки. Ему нужны были эти пушки, и чтобы не упустить их, он дал Шанарду во временное пользование «Гларка». И только теперь, когда корабль затоплен, а команда разбита латханским военным флотом, становится ясно, что информатор Кенаукута подставил его. Все было спланировано. Ваплакс решил весьма тонко разделаться с лучшим пиратским капитаном, а потом заняться остальными. К его несчастью, Шанард выжил!

Я смотрела на него и восхищалась. С первых страниц книги я поняла, что этот человек неубиваем. Он вовсе не марионетка в руках Кенаукута, но и не кукловод, иначе команда ненавидела бы его. Шанард мог дать волю кулаку, порой был безжалостен и суров. Вместе с тем он уважал каждого члена своей команды, был готов отдать жизнь за «Бреасу», а львиную долю прибыли жертвовал бедным — изгнанным из городов и крепостей калекам, больным, бездомным. Они жили в Холмах на востоке от Дуахтона. И Шанард был там частым гостем. Автор многое утаил от читателя о прошлом капитана, но я подозревала, что когда-то он занимал далеко не последнюю чинную должность.

— Пить, — попросил капитан.

Я приподняла голову капитана и заботливо напоила его.

— Что с твоими ногами? — спросил он, обратив внимание на бинты.

— Пустяки. О ракушки порезалась, — улыбнулась я.

— Израэль осматривал тебя?

— Пока нет. У него без меня дел невпроворот.

Капитан прошелся по мне озадаченным взглядом. Аври первым делом помчалась бы к Израэлю. Она обращалась к нему с любой царапиной, лишь бы уединиться и предаться страсти. Она наивно полагала, что мужья не в курсе ее интрижек. Кайд и Бас, может, и не были осведомлены, но капитана не проведешь. В прошлом плавании он едва не застукал Аври в постели с коком. Даже подумывал выбросить ее за борт. Он дал ей все: еду, кров, защиту и свою любовь. Смирился с ее многомужеством, довольствуясь собственной выгодой от этого союза. Но у всего есть предел, о котором Аври забыла. И теперь я заняла место той, кого капитан уже давно тихо ненавидел.

— Ты поступила смело, пойдя на разговор с Иусхабией, — произнес он. — Рискнула жизнями Себастиана и Израэля ради спасения большинства.

— Я надеюсь, что Кенаукут послушает нас и заключит с ней сделку, — ответила я. — Плиесцы могут принести пользу Дуахтону.

— Плиесцы — это две стороны одной медали. Никто не гарантирует, что они не поступят двулично. Поручишься за них? Скажешь с уверенностью, что однажды они не проведут в бухту партизан или королевскую гвардию?

Как я могу быть уверена, если читала недописанную книгу? Рукопись оборвалась на описании побоища. А то, что происходило после, для меня в новинку.

Капитан повернул забинтованную руку ладонью вверх и зазывающе поманил пальцами. Я вложила в нее свою тонкую кисть и ощутила сильный жар.

— Ты весь горишь, капитан! — испугалась я.

Быстро смочила водой полотенце, обтерла им лицо, грудь и руки, смочила еще раз и положила на его лоб.

Он вдруг улыбнулся.

— Что? — спросила я.

— Не припомню, чтобы ты о ком-то заботилась.

Это верно. Аври не заботилась ни о ком, кроме себя любимой. Иногда во время чтения меня искренне поражало, что ее так любят. Но она брала хитростью. Капитану она была нужна как дополнительные мозги. Единственная женщина на борту могла воротить великие дела, при этом оставаясь всего лишь женщиной — этаким хрупким, невинным созданием.