- Да, - ответила я, вспомнив, что с утра ничего не ела.

- Тогда идем в столовую!

Мы шли по коридору, который представлял собой бесконечную череду одинаковых боксов. Двери во многие боксы были закрыты, но оставались прозрачными. Никакой приватности!

- А как называются другие сектора, и чем они отличаются друг от друга?

- Исправительный центр разделен на три сектора, в которые распределяют в зависимости от тяжести проступка. Мы находимся в секторе “искупления”, он самый многочисленный. Режим здесь делится на два типа: “перевоспитания”. Они носят форму синего цвета. А режим “искупления” - зеленого. Резервуары, которые совершили незначительный проступок, могут выполнять несложную работу в офисе Магистрата, а остальные обслуживают заключенных и работают на зарядку накопителей.

Я вздохнула. Работать в офисе мне точно не грозило.

- А как называется третий сектор? И какого цвета их форма?

- Сектор утилизации. Они носят форму белого цвета.

- Но я никого в белом не видела.

- Они редко выходят из лазаретной зоны, потому что слабы. Туда помещают травмированных и истощенных резервуаров для восстановления, если это возможно. А если нет, они просто постепенно угасают, отдавая последние крохи энергии на зарядку накопителей.

- Но зачем они это делают?

- А что им ещё остаётся? Для большинства резервуаров жизнь без возможности служить не имеет смысла. Они пытаются хотя бы так послужить магам и гаснут, словно огарки свечей, когда их энергетический ресурс полностью истощается.

Очень жаль, что кто-то оказывается в таком безвыходном положении. Истощенным резервуарам из сектора утилизации не осталось ничего другого, кроме как ждать своей смерти. По сравнению с этим срок в двадцать лет уже не казался мне концом света. У меня хотя бы осталась надежда...

- А есть еще нижний сектор? - спросила я, припомнив, что госпожа Симонсен грозилась меня туда упрятать.

При упоминании нижнего сектора Бирюза изменилась в лице.

- Туда отправляют самых отъявленных преступников, тех, кто имеет проблемы с поведением и опасен для окружающих, - немного помолчав ответила Бирюза, - ходят слухи, - сказала она, понизив голос до шепота, - что с теми, кто попадает туда, особо не церемонятся. Говорят, их держат прикованными цепями к стене, и выкачивают энергию всю до последней капли, отчего узники подвалов сходят с ума.

- Слухи? - переспросила я.

- Доподлинно неизвестно, что происходит за закрытыми дверями. А редкие "счастливчики", кто возвращается оттуда, держат язык за зубами.

От услышанного по спине пробежал холодок.

- Но не стоит об этом беспокоиться, - продолжила Бирюза, заметив, что я напряглась, - скорее всего, это просто байки, которые кто-то сочиняет от скуки. А даже если и нет, незачем об этом думать. Из среднего сектора в нижний отправляют в качестве наказания только за очень серьезное нарушение.

Мне стало не по себе от мысли, что по неосторожности я могла загреметь в это страшное место. Не хотелось бы оказаться среди сумасшедших, прикованных цепями к стене. Надо быть осторожнее и впредь постараться хорошо себя вести, чтобы точно туда не попасть.

Мы прошли до конца коридора. Приятный запах еды отвлек меня от тягостных мыслей. Похоже, столовая находится близко.

Бирюза толкнула непрозрачную дверь, которая располагалась справа от лестницы, и мы оказались в просторной столовой. Она была светлая и чистая. Белые столы чередовались со стеклянными. Все они пустовали. Я отыскала глазами линию раздачи. Она была закрыта. Похоже, мы заболтались и опоздали на обед.