– Заткнись, – низко, угрожающе, продолжая стоять спиной к гостю, протянул Рясий.

– Тёмные! – гость нервно отёр руками лицо под капюшоном. – Дворец качается от слухов, Моззи соглядатаев по всему городу разослал и на каждого таким пытливым взором смотрит! Он меня сегодня у ворот отловил и елейным тоном так поинтересовался, мол, куда собрались, уважаемый. А, к любовнице! Так к ней ночью надо, чего поутру шататься да сон портить. А вдруг эту ночь не с вами провела, чего расстраиваться… Еле отбрехался, что потому и бегу, чтобы паскуду на месте преступления застать!

Рясий не ответил, но под розоватым отсветом зари казалось, что его лысина наливается краской.

– Если до этого они едва шевелились, не зная точно, придумал наг эту историю или нет, то теперь взялись всерьёз, – продолжал распаляться гость. – Может, залечь? – начал он рассуждать вслух. – Отложить на годик или два…

– Закрой свою трусливую пасть! – рявкнул Рясий. – Ничего мы откладывать не будем! Я этого сухлядатая, – вольный с наслаждением выплюнул троллье ругательство, – хвостатого лично в последний путь провожу. На своём горбу натаскаю дровишек для погребального костра и спалю живого вместе с его бабой!

Вольный резко обернулся, и гость осёкся. По лицу Рясия наискось через правый глаз тянулась багровая полоса, словно его кнутом по роже перетянули. Полоса уродливо вспухла, а глаз вообще не открывался.

– Тьфу, – с презрением сплюнул гость, – с полусонным нагом и бабёнкой не справились! Как вы собираетесь дворец грабить? С такими-то силами.

Рясий тяжело задышал и шагнул вперёд, отбрасывая в сторону стол. Тот проехал на ножках, накренился, но устоял.

– Полусонный?! – заорал вольный. – Да его пёрло как после настойки «Психованного вояки»! Чего вы ему там налили? Решил нас подставить?

– Да я ему своими руками подлил сонное! Если ищешь виноватого, то ищи среди своих шавок! Главарь, мать твою… Твои же подельники и споили ему чего-то, пока ты не видел. Крыс-то давно травил?

Рясий так-то не ждал от своих подчинённых собачьей преданности, но обвинения, что он якобы не заметил предательства у себя под носом, взбесили его, и мужчина с утробным рыком бросился на гостя. Тот бежать не стал, слишком уж зол был, и мужчины, вцепившись в грудки друг друга, закружили по комнате, распинывая табуреты.

Схватиться за ножи не успели.

Скрипнула дверь, и на чердак с подносом зашла старуха. Тяжело дышащие сообщники замерли и уставились на неё. Гость поспешил подтянуть малость сползший капюшон.

Бабулечка поискала глазами стол и засеменила к нему. Сгрузила на него кувшин с вином и разделочную доску с хлебом и мясом. Последним она взяла нож и, неожиданно грозно сверкнув глазами в сторону драчунов, всадила его в стол. Лезвие прошло разделочную доску насквозь и застряло в столешнице.

Гость ощутимо вздрогнул, у более привычного Рясия только желваки занемели и левый глаз дёрнулся.

Засунув поднос под мышку, старушка засеменила к двери.

Как только створка закрылась за её спиной, мужчины поспешили отпихнуть друг друга.

– Ладно, погорячились, и Тёмные с ним, – Рясий, хмурясь, отёр лысину и поискал глазами табурет.

Уже вместе мужчины перетянули стол под окошко, уселись и за неимением стаканов по очереди приложились к кувшину. Напряжение ощутимо спало. Сообщники всё ещё были раздосадованы, но ругаться их уже не тянуло.

– Чего сейчас у вас творится? – не очень охотно поинтересовался Рясий.

– На ушах стоят, – так же неохотно ответил гость. – Лекарей душ на всех не хватает. Моззи город шерстит…

– Пусть шерстит, – Рясий вновь приложился к кувшину и отставил его на середину стола, – я своих распустил, чтобы глаза Мозоли не мозолили. А если кто и попадётся… – вольный проникновенно посмотрел под капюшон сообщника. – Мелочь ничего о нашем уговоре не знает, а тех, кто знает, я припрятал. Не всех, но остальных припрятал ещё надёжнее, – косая ухмылка не дала усомниться в том, как именно припрятал. – Чтоб дело обстряпать, нужно не так много думающих голов, а остальным нужно только делать то, что говорят. А у тебя?