– А ты будешь спать со мной? – красноглазая немочь с мольбой посмотрела сперва на неё, а потом в сторону распахнутого окна, за которым начал шелестеть крепнущий дождик.

Дейна тоже посмотрела на окно и ненадолго замерла, смотря на дрожащую под каплями дождя ветвь персикового дерева. В желтоватом свете ночных фонариков бледно-розовые цветы казались призрачно-золотистыми, а скатывающиеся по лепесткам капли блестели, словно хрусталинки. Яркий, ослепительно-белый всполох разрезал чёрное небо ветвистыми трещинами и ненадолго зажёг цветы белым светом. Они вспыхнули как светлячки и угасли, вновь став призрачно-золотым рисунком на чёрной ткани неба.

– Да, я буду спать с вами.

Решение оформилось неожиданно для самой Дейны. Она хотела уложить господина, может, рассказать ему сказку и уйти охранять к двери. Но персиковая ветвь вдруг пробудила в душе детские воспоминания о времени, когда она маленькая забиралась под одеяло к дяде и, прижавшись к его боку, заворожённо слушала шёпот дождевых капель и перекаты грома. Где-то с другой стороны возился боящийся грома брат, заверяющий, что он-де ничего не боится, просто ему одному спать скучно. Дядя посмеивался, трепал их по волосам и рассказывал сказки про духов Дождя, Грома и Молнии и их добрую мать – Небо.

Воспоминание растормошило острую тоску, и Дейне так сильно захотелось провести эту ночь под тёплым уютным одеялом, что удержаться сил не осталось.

– Давайте снимем это.

Женщина не очень ловко развязала сложный узел одеяния наагалея и начала снимать с него все одежды, пока он не остался только в нижней довольно длинной рубахе и юбке. Дейна потянулась и к юбке – для сна и рубашки вполне достаточно, – но подопечный отпихнул её руку.

– Нет, нельзя! – Ссадаши был возмущён почти искренне. С него тут едва не сняли самую интимную деталь одежды. Никакого стыда!

– Хорошо, – Дейна откинула одеяло на громадной перине и приглашающе махнула рукой. – Ложитесь.

Ссадаши ничего не оставалось как лечь. И ошеломлённо замереть, когда хранительница начала раздеваться. До этого момента он не верил, что она всё же ляжет с ним , но теперь… Всё же прав был Вааш, в эту ночь они оба заняты.

Дейна решительно стащила с плеч куртку, расслабила шнуровку на рубашке и вытащила из декольте извивающегося ужа. Недавно накормленный полоз совершенно не хотел покидать уютное место и возмущённо шипел, пока его не сгрузили на подушку. Гибкое тело соскользнуло по гладкой ткани, и уж скрылся в щели у изголовья. Хранительница тем временем сбросила сапоги, стащила и запихала в голенища носки, расстегнула и вытащила из шлёвок ремень и, запустив руку под рубашку, ослабила шнуровку лифа. Здесь уже Ссадаши взгляд оторвать не мог. Освобождённая грудь благодарно расправилась в дыхании, волнующе качнулась и мягко опустилась. Какие уж тут заговорщики? Пусть дома сидят, вон какая непогода!

Забравшись в постель, Дейна укрылась одеялом и приобняла господина за плечи, прижимая к своему боку. От чужого тепла мгновенно стало хорошо и уютно, усиливающийся дождь своим шуршанием словно саму душу очищал от копоти и гари дурномыслия, а вспышки молний и громовые раскаты низвергли все переживания до горсти камешков перед величием природы.

Дейна обратила внимание, что господин сильно-сильно к ней прижимается, и ласково погладила его по тонким мягким волосам.

– Боитесь грома?

Как раз прозвучал очередной раскат, и господин вздрогнул. Но с чисто детским упрямством ответил:

– Нет, не боюсь.

Этим он так напомнил Дейне брата, что на мгновение ей захотелось заласкать испуганного мальчишку. Но она удержалась.