Ничто не может заменить недостатка любви; но любовь заменяет собой недостаток всего.

Самый верный признак того, что в нас нет еще и зачатков любви к Богу, есть тяготиться служением Богу, нехотя исполнять, а тем более совсем не исполнять своих обязанностей в отношении к Нему. Блж. Августин справедливо замечает: «Труды для любящих нетягостны: они их увеселяют. Любя что-нибудь, мы или не чувствуем труда, или и самый труд любим».

Некто сказал авве Агафону: «Мне дана заповедь, но исполнение заповеди сопряжено со скорбью: и хочется исполнить заповедь, и опасаюсь скорби». Старец отвечал: «Если бы ты имел любовь, то исполнил бы заповедь и победил бы скорбь».

Где возьмется усилие к совершению подвигов благочестия у того, кто не имеет пламенной любви к Богу?

Люби все в Боге и во всем люби Бога.

Тот не любит Бога, кто любит то, что Бог запрещает любить.

Величайшее оскорбление для Бога, если ты поставишь мир соперником Ему.

Ближнего не обижай и не обожай, а себя не боготвори; Бога же люби всей крепостью души и духа, то есть всем сердцем и всем умом.

Возлюби Бога всем сердцем, всей душой и всем помышлением твоим, если хочешь избежать вечного мучения по смерти, если желаешь вкусить вечных радостей, вечного блаженства, еще живя на земле, которые, поверь, так велики, так удовлетворяют требованиям нашего сердца, что уже ничто в мире не прельстит тебя.

«Как предохранить себя от искушений?» – спросил некто авву Пимена. Святой старец ответил: «В котел, беспрестанно кипящий, не влетит никакая муха; и душу, воспламененную любовью к Богу, ничто соблазнить не может».

Если холодна наша любовь, – холодна бывает и деятельность наша.

Блж. Августин

Внешнее, видимое благочестие без внутреннего – лицемерие и обман.

Свт. Тихон Задонский

Человек состоит из души и тела, поэтому и отношения наши к Богу, как к Существу всесовершенному, Виновнику нашего бытия, спасения и блаженства, должны выражаться не душой только, но и телом, или, иначе сказать, богопочитание наше должно быть не внутреннее только, но и внешнее.

Если в дереве есть жизнь, то жизнь эта по необходимости обнаруживается. Дерево покрывается листьями, цветами и, наконец, плодами: так и внутреннее богопочитание, истинное, живое, действительное, по необходимости соединено бывает с внешним богопочитанием.

Кто не знает тесной связи между движениями души и их обнаружением? Кому не известно, что человек, будучи обладаем каким-нибудь сильным чувством, не может вовсе утаить стремительных движений своей души? Есть ли хотя бы один сострадательный к бедному, который не выражал бы своего сострадания какими-нибудь внешними знаками? Есть ли хотя бы один нежный и почтительный сын, который не обнаруживал бы своей покорности родителям? Какой народ, уважая царей своих, не свидетельствовал бы им своего уважения какими-либо внешними действиями?

Отец богатый и не достигший еще преклонной старости не нуждается в том, чтобы дети его, пришедшие уже в возраст, делали ему приношения из приобретенного ими имения, но ему приятно бывает, если они делают это, потому что в этих действиях они видят знаки усердия и любви их к нему; подобным образом и

Отец Небесный не имеет нужды в наших жертвах (одном из знаков внешнего богопочитания), но с благоволением взирает на них, если они – выражение нашего усердия, благодарности и любви к Нему. Доброхотно дающего любит Бог (2 Кор. 9, 7).

Любовь – это первое и главное чувство, каким должны быть запечатлены все наши отношения к Богу; но любовь холодная, ничем не выражающая себя, есть не что иное, как пустой призрак, безжизненное изображение, подобное живописному изображению огня, который, при всей яркости цветов, не светит, не согревает; если