Боящийся Бога сильнее, нежели все демоны.

Кто не боится Бога, тот всего должен бояться.

Да будет присущ нам страх Божий, и тогда ничто не опечалит нас, будет ли то бедность, или болезнь, или плен, или рабство, или что-нибудь другое прискорбное.

Бог есть человеколюбец, должно и человеку быть боголюбивым.

Как нам не любить Господа? Им живем, Им дышем, Им движемся. Не удивительно ли, не противно ли даже простому смыслу обращение нашего сердца к тому, что вне Бога, что может нас погубить?

Благочестивый Макарий, ученик прп. Антония, идя однажды с братией, увидел мальчика, который говорил своей матери: «Один богач любит меня, а я не знаю, почему ненавижу его; но бедняк ненавидит меня, а я люблю его». Выслушав это, Макарий изумился и задумался. «Что сделалось с тобою?» – спросили у него братия. «Слова, слышанные мною, – отвечал старец, – значат следующее: Господь Бог богат в милости и ежедневно являет нам доказательства отеческой любви Своей, а мы, безумные, не умеем ценить даров Его; но дух пагубы, бедный и злобный, ненавидит и, как волк рыкающий, ищет поглотить нас, а мы, ослепленные, любим его и не стыдимся ему раболепствовать!»

Если бы увидели, что поток, быстрый в течении своем, остановлен одним лоскутком бумаги, то не могли бы удержаться от изумления. Подобное зрелище представляем и мы, когда что-то незначительное отводит наше внимание от Бога, увлекает ум и воображение к ничтожным предметам и препятствует сближаться с Богом в общении любви.

Любви к Богу нельзя соединить с пристрастием к земле и к земным предметам.

Все вещи в природе движутся по своему наклону: легкие поднимаются на высоту, тяжелые влекутся к земле. В тварях разумных любовь служит этим наклоном, и они стремятся туда, куда влечет их страсть, преобладающая в их сердце. Так, если в нас господствует любовь к тленным благам, жажда плотских удовольствий, желание почестей и славы, тогда мы принадлежим исключительно земле, и возвыситься до небесных вещей будет нам так же трудно, как камню нестись вверх, но если чрез умерщвление плоти мы подавим в сердце все земные желания, тогда дух наш, богоподобный дух, не задерживаемый никакими препятствиями, быстрее воспарит к Богу, чем камень ниспадет с высоты к земле.

Блж. Августин, раскрывая смысл изречения псалмопевца: Как лань охотно стремится к источникам вод, так душа моя стремится к Тебе, Боже (Пс. 41, 2), говорит, что лань обычно умерщвляет змей, встречающихся ей на пути, когда она ищет воды, и что от того самого она ощущает в себе еще сильнейшую жажду и еще с большей скоростью бежит к источнику. «Хотите ли знать, – продолжает блаженный учитель Церкви, – почему в вас нет столь же сильной жажды совершенства и столь же неудержимого стремления к Богу? Потому что вы не подавляете своих змей: ваши змеи чувственные, плотские похоти! Умертвите же этих змей неправды, – и тогда вы с сугубым усердием потечете к Источнику жизни и истины».

Огонь, разложенный на земле, не стремится к ней, но всегда простирается вверх: так и любовь твоя не должна покоиться в тебе, но всегда возвышаться к Богу.

Мы столько обязаны любить Бога больше себя, сколько Он более нас.

Мера любви к Богу – любовь без меры.

Для Бога ничего нет вожделеннее любви. Ничто так не угодно Богу, как сердце человека, пламенеющее любовью к Нему. Без любви же все действия человека, как бы они ни казались добрыми по внешности и даже великими, – ничто не значат в очах Божьих и противны Богу.

Дождь бывает полезен для почвы не тогда, когда она еще не совсем освободилась от снега и льда, а тогда, когда согрелась солнечными лучами: подобно сему и благость Божья находит достаточную приемлемость только в сердцах, согретых любовью к Богу.