За такие вещи могут под суд отдать, в лучшем случае уволят без мундира и пенсии. А то, что в офицерской среде он моментально станет «нерукопожатным», тут к бабке не ходи. Могут простить многое боевому офицеру – женитьбу на проститутке, революционное вольнодумство, даже если «на бровях» придет в собрание и прилюдно обложит там адмирала в три «загиба». Поймут и простят, даже сами найдут оправдание – «любовь зла» и ее чарам все возрасты покорны, а власть все горазды ругать и есть за что. А уж адмирала-самодура «обложить» матами, так о том многие мечтают. И даже если за последнюю выходку разжалуют, то никто не отвернется, наоборот, демонстративно руку пожимать будут.
Но трусость непростительна, особенно если товарища в бою бросил. И если бы он спятил и сейчас отдал бы приказ продолжать бегство, то могло случиться всякое. Офицеры и матросы его попросту бы не поняли и исполнять приказание не стали, арестовали бы сами, и на то имели полное право, исполняя решение командующего эскадрой…
Глава 4
– Перед нами «Ниссин», «Якумо» ползет впереди, – в голосе командира «Авроры» капитана 1-го ранга прозвучало разочарование – Евгений Романович рассчитывал, что выйдет на поврежденный вражеский крейсер и утопит его окончательно. А тут выясняется, что миноносцы повредили лишь один броненосный крейсер, а торпеды принял на себя малый крейсер, причем старой постройки, раз имел всего одну трубу. Хотя, если подумать, и то «хлеб» – ведь не зря командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал Фелькерзам указывал, что приоритет в поражении целей следует отдавать малым бронепалубным крейсерам неприятеля, а не большим броненосным. Их утопить намного легче – хватит артиллерии в шесть дюймов или попадания одной-единственной торпеды, что для корабля водоизмещением три-четыре тысячи тонн будет фатально.
И оказался прав Дмитрий Густавович – поврежденный в бою «Якумо» категорически отказывался тонуть, хотя получил в борт торпеду и с десяток шестидюймовых снарядов. Удивительная крепость конструкции, недаром германские верфи славятся качеством работ!
«Якумо» упрямо полз по направлению к берегу, надеясь приткнуться в любом рыбацком порту или бухте, а не утонуть бесцельно в море. Крейсер даже не стрелял в ответ, а это говорило о том, что команда боится за подведенный пластырь, ведь любое сотрясение корпуса в таком положении чревато самыми нехорошими последствиями.
Роль прикрытия тяжело раненного «собрата» принял на себя «Ниссин», которому в вечернем бою с русскими броненосцами тоже изрядно досталось – корабль заметно осел в воду, в носовой башне орудий не имелось, торчали только два огрызка, словно по стволам ударили громадной секирой. А стволы из кормовой башни были направлены на противоположный борт, растопырившись – конструкцию заклинило, и без заводского ремонта такое повреждение не исправишь.
«Аврора» вздрагивала всем корпусом, отправляя во вражеский крейсер залп за залпом, в каждом по пять стофунтовых бронебойных «гостинцев». Бывший итало-аргентинец оказался в жуткой для него ситуации – обе башни, способные утопить русский крейсер парой удачных залпов, полностью выведены из строя. Пять 152-миллиметровых пушек, расположенных на нижней палубе, бездействовали из-за того, что осевший корабль был в опасности – море подступило чуть ли не вплотную к наглухо задраенным казематам. Стрелять в такой ситуации было безумством чистой воды – один поворот, легкий крен и беспокойные волны хлынут в широкие горловины амбразур. И придет погибель, от моря более верная, чем от русских снарядов.