Точно таким же образом, и тот же «ЗИФ» выпустил в 1928 году 13-томное Собрание романов Вальтера Скотта под общей редакцией А.Н. Горлина, Б.К. Лившица и О.Э. Мандельштама, в котором Мандельштам, например, был редактором и обработчиком восьми томов. Не лишено интереса, что критико-биографический очерк о Вальтере Скотте, открывающий всю серию, написал… Горнфельд: этот очерк предварял первый том собрания с романом «Веверлей», вышедшем, кстати, «в переводе и обработке» А.Н. Горлина двумя месяцами позже «Тиля».

Это «третье», по мнению большинства, было заведомо более читабельным, но, по мнению Горнфельда, – недобросовестным и никуда не годным. И не только из-за привлечения чужих переводов без спросу и даже без упоминания авторов, но и из-за незнакомства редактора-обработчика с оригиналом и редактирования карякинского перевода с помощью горнфельдовского.

Так что же все-таки – худое или доброе – совершил писатель Мандельштам с текстом де Костера, обрабатывая и редактируя переводы Горнфельда и Карякина?

Вот несколько суждений о работе Мандельштама, принадлежащих независимым экспертам.

А.В. Федоров: «Большинство переводов (как старых, так и новых), вышедших в течение последних лет, – переводы редактированные. Целесообразность и плодотворность принципа редактуры, широко применяемого сейчас, – вне сомнения. В сущности, всякий перевод, даже выполненный авторитетным специалистом и крупным писателем, нуждается если не в исправлении, то в проверке, которая в состоянии устранить всегда возможные единичные упущения, хотя бы мелкие и совершенно случайные, но от этого все же не менее досадные (особенно в хорошем переводе). Однако, есть основания полагать, что в ряде случаев редактура, если нефиктивна, топредположительна, что перевод подвергается исправлению и проверке почти независимо от оригинала (или с привлечением его лишь в самых сомнительных случаях, когда то или иное место в переводе само по себе возбуждает подозрения в правильности передачи; если же перевод гладкий, то многое неизбежно ускользает). Такой способ редактуры даже не столько сомнителен, сколько ответственен. <…> Для этого требуется тонкое стилистическое чутье и большой переводческий опыт; иначе работа редактора сведется к простой переделке перевода (не лишенной элемента произвола), к переводу с перевода.

При переделке старого перевода, тем более перевода классического произведения, задача редактуры усложняется: может произойти конфликт разных методов передачи или беспринципное, компромиссное соединение разных переводческих манер и разных систем речи. Какой бы радикальный характер ни имела переделка, редактор все же вынужден считаться со свойствами перерабатываемого материала, поскольку старый перевод, хотя бы и в измененном виде, кладется в основу. Случаи полной творческой переработки – редки.

Подобный случай представляет собою изданный ЗИФом перевод «Тиля Уленшпигеля» Де-Костера в переработке О. Мандельштама. Здесь мы видим контаминацию двух ранее вышедших переводов этого романа, отбор наиболее удачных вариантов, проверку одного перевода посредством другого и своеобразие подлинника, действительно, найдено (может быть, угадано) сквозь словесную чащу двух переводов. Блестящие результаты, достигнутые Мандельштамом, не случайны, конечно, в плоскости работы самого Мандельштама – крупнейшего художника слова и автора превосходных переводов, и лишь с точки зрения практики редактуры удача эта, пожалуй, случайна, как слишком индивидуальная»98.

Исследовав и сличив все три перевода, В.М. Шор счел, что мандельштамовская обработка двух переводов «Тиля Уленшпигеля» является «