Утром меня усадили на лошадь все того же Ливариса, и мы тронулись в путь.

Признаться честно, меня несколько удивило такое равнодушие к своему товарищу. Это я знала, что Ливарис не вернется пока я с ними, а они-то нет. Уж хотя бы лошадь могли ему оставить. Тем более, что одна из лошадей так и осталась не занятой.

Единственная причина, которую я смогла себе придумать, чтобы объяснить такие действия, это страх или невозможность долго оставаться на одном месте.

Передвигаться на лошадях по лесу оказалось тем еще удовольствием. До того, как я научилась правильно держаться за Баса, когда он как белка скакал со ствола на ствол, я думала, что передвигаться по земле намного удобнее.

Ничего подобного.

Во время скачков Баса я практически лежу на нем, и не смотря на то, что мы часто передвигались в самой гуще крон, ни одна ветка никогда не задевала меня. На лошади же мне казалось, что мои новые проводники специально выбирают самый тернистый путь.

Каждая ветка норовила если не выколоть мне глаз, то хорошенько хлестнуть по лицу. Все время приходилось следить за тем, чтобы вовремя отвести внезапно появляющиеся препятствия рукой или хотя бы пригнуться.

Во время пути никто не разговаривал и вообще старался не шуметь.

Меня так и подмывало задать неудобные вопросы, но я старательно сдерживалась, понимая, что чрезмерное любопытство может меня выдать, ведь согласно легенде я должна ничего не помнить, а, значит, демонстрировать не просто полное непонимание, но еще и вечный испуг.

Пару раз я видела среди ветвей в вышине серую шкуру Баса. Подозреваю, этот хитрец специально мне показался, чтобы я не волновалась и знала, что он следует за нами. Я даже боюсь представить себе, как он при этом транспортирует нашего пленника.

Короткие привалы, всегда совпадающие исключительно с тем, чтобы дать отдых лошадям. Собственные места, участвующие в транспортировке, были у моих проводников либо железными, либо очень пугливыми. Обязательное дежурство во время ночлега, отказ разводить костер, а самое главное - молчание в ответ на мои вопросы, наводило меня на все большие сомнения в правильности моего поступка.

Я ведь, фактически, сама шла к тому, кому меня должны были доставить.

И если вначале я надеялась добыть информацию, и улизнуть до того, как попаду в неизвестные лапы, то сейчас, с каждым днем, (а их прошло уже два), мои надежды стремительно превращались в опасения.

На утро третьего дня мои проводники заметно оживились, перестали выбирать самый труднопроходимый путь (да-да, мне не показалось в самом начале: Жарк действительно для передвижения выбирал непроходимые дебри), и заметно воспрянули духом. Даже перестали поглядывать на меня с постоянной опаской.

Остина отправили вперёд, и через полчаса нам на встречу вместе с ним выехали ещё двое всадников.

- Вы долго, - с явным подозрением поглядывая на меня, вместо приветствия сказал один.

- Были проблемы, - не менее хмуро ответил ему Жарк. - У нас плохие новости.

- Знаем, - кивнул второй, - Остин уже сообщил.

Дальше разговор развития не получил. Подъехавшие просто развернулись, и мы молча последовали за ними.

Нас останавливали еще два раза.

Как я поняла для того, чтобы убедиться в наших личностях и признать за своих.

Кроме того, три раза я замечала то ли разведчиков, то ли лазутчиков. Один сидел на дереве, двое других в кустах. Не будь я последнее время внимательной к каждой мелочи и не имей опыта охоты, то вполне возможно и не заметила бы их. А вот потом мы выехали к лагерю.

Иными словами назвать спрятанный среди лесной чащи палаточный городок я не могла.