Эта мысль пощечиной ударила меня и отрезвила. Руки и ноги заледенели. Но вместе с тем голова стала гораздо более ясная. Я четко поняла: если хочу, чтобы Лена жила спокойно и Миша был в порядке, пусть и с разбитым сердцем, я должна сделать так, чтобы он поверил, будто я повелась на богатого. А что будет со мной — дело десятое. Главное, что мои любимые люди будут в безопасности.

— Прости… — прошептала я, не в силах больше смотреть на Мишу. Было невыносимо стыдно вот так врать ему, пускай даже и во спасение.

Он больше ничего не сказал. В полной тишине надел футболку, подхватил свою сумку, натянул поношенные кроссовки и вышел, тихо закрыв за собой дверь.

А я так и стояла посреди кухни, глядя на эти три чертовы чашки, из которых еще поднимался пар, а чайные пакетики всплыли, словно три мертвые рыбы брюхами вверх. Внутри я тоже ощущала себя пустой и мертвой. Вот и все.

Вот и все… Моя сказка длиной в два года закончилась.

***

Проплакав в ванне около получаса, я снова умылась, вытерла лицо полотенцем, нанесла увлажняющий крем на бледную кожу, на распухшие веки и, напоследок окинув себя беглым взглядом в зеркале, запретила думать о Мише. Запретила так строго, как только могла. Иначе — только в петлю. А я хотела жить. О, как я хотела жить, несмотря ни на что!

Вышла из ванной опустошенная, вся какая-то внутри полая, будто ненастоящая. Будто я только картонная оболочка. Я ощущала себя пиньятой, которую дети разбивают битами на праздниках. Только внутри меня были не конфеты и другие сладости, а мертвые бабочки, которые когда-то порхали в животе от каждого слова, от каждого взгляда Миши.

Меня загнали в угол, мне не оставили выбора. Но я сама разбила свое счастье. Вот этими самыми руками. Посмотрела на чуть подрагивающие ладони и скривилась. Все. Хватит. Я живу дальше. Я должна. Хотя бы ради Лены.

Сестра, увидев меня, изменилась в лице. Все время, пока я договаривалась сама с собой в ванне, с Леной занималась Виктория. Кажется, моя сестренка наконец приходила в норму. По крайней мере, она сразу же считала мои эмоции, хотя я и старалась ничего не показать.

Лена не вмешивалась, но я была уверена: она все поняла.

— Насть? — она подошла и взяла меня за руку.

— Что? — постаралась натянуть улыбку.

— Все так плохо?

— С чего ты взяла?

Я пыталась контролировать глаза, но понимала, что на них тонкой непролитой пленкой выступили слезы.

— У тебя вид такой же, как был, когда бабушка умерла. Это из-за Миши, да?

А ведь она права. В тот момент я ощущала ту же горечь утраты.

— Мы расстались, — глухим голосом сообщила я. — Очень… Очень тяжело поддерживать отношения на расстоянии.

У Лены расширились глаза.

— Насть… — с придыханием сказала она. — Это Саша тебя… заставил?

Ну вот, ничего-то от нее не скроешь… Моя маленькая догадливая сестренка. Но я не могла повесить на ее совесть еще и этот грех. Просто не могла. Я всегда была сильнее морально. Я не сломаюсь, но она может. Все что угодно сейчас может стать для нее той последней соломинкой, которая переломит спину верблюда. Заставила себя запихать все эмоции под железный замок и выкинула ключ подальше.

— Ленок, ну не говори ерунды. Зачем это Саше?

— Ну, все знают, что он на тебя уже давно запал.

— И что это меняет? Саша мой хороший друг.

— То есть ты хочешь сказать, что ваше внезапное расставание никак не связано с… — она запнулась.

Я улыбнулась — нежно, искренне — и обняла ее, прижавшись своим лбом к ее.

— Конечно же, нет, глупышка. Просто так совпало. У нас уже давно были проблемы, — заставила я себя соврать ей, глядя прямо в глаза. — Я люблю его… Наверное. Но отношения на расстоянии не для меня.