Найди то место, вернись туда подлой стылой зимой. Спаси герцогский род от горя потерь нерождённых детей. Повзрослей и сделай это, сними с себя и потомков проклятье прекрасной девы дикого края. Я уже не доеду туда.
Жертвенная, страстная и нежная любовь этой девы дала мне возможность продолжить наш род, став для него одновременно проклятьем. Allez!

3. Глава 2

Эльза.

Вечерело. Городом правила та особая тьма, что надёжно его укрывает холодными  вечерами нашей мрачной зимы. Я шла сумрачными дворами к Невскому. Воздух был пропитан влагой, что каплями мокрого снега стекает за шкирку. Душой правил хаос. В чём-то я даже была рада последней новости уходящего дня. Что-то определённо грызло душу потерей ещё не сбывшегося да, в общем, не очень-то и желанного. Школа, институт, первая работа. Менеджер, старший менеджер, руководитель звена. И всё это в крупной фирме. Карьера была головокружительной, по крайней мере, так мне казалось. Везде я старалась и старалась очень. Отдых и развлечения шли в жизни украдкой, будто ворованные. Надеяться было особо не на кого. Нас в семье и так трое: я и двое старших братьев. Всего добивалась сама. Порой ценой невероятных усилий, острого ума и мелких интриг. Мальчики тоже были. Робкие свидания, поцелуи в тёмном парке украдкой, потом вообще один почти что жених. Но, во главе всего, безусловно, шла карьера. И карьера хорошая. Шутка ли, добиться такого оглушающего успеха всего к двадцати пяти годам. Квартира, пусть крошечная студия и на окраине, но своя. Машина-иномарка, пусть и не новая, но ездит и весьма симпатичная. А теперь, жёсткий голос медика на плановом осмотре: "Женщина, у Вас никогда больше не будет детей. Это врождённое. Странно, что Вы не знали этого до сих пор".
Да у меня и раньше-то детей не наблюдалось. Что значит «больше не будет»? Это значит, не будет вообще. Да я особо-то и не хотела. Нет и не надо. Займусь собой. И так подтянута и хороша. Маникюр, педикюр, косметолог, причёска. Дорогой костюм, короткая дублёнка на холодном меху в стылую хлябь декабря. В дорогих сапогах, дань новой моде, заметно чавкало. Наконец, я вывернула из подворотни на сам Невский. Город готовился к празднику и ослеплял. Яркие окна витрин, гирлянды, подсветка фасадов, фонари и огни машин. Всюду люди. Месят снежную кашу тротуара, превращая её в подобие крем-брюле по цвету и фактуре. В душу закралось предвкушение новогоднего чуда, зелени ёлки. Найти бы ещё дома то искусственное нечто, что я купила тем годом. Радость даримых и получаемых подарков. В жёлтом свете фонарей кружились хлопья холодных снежинок, обещая праздник перед тем, как дотаять до дождя. А здорово всё же тут жить!
Я оступилась и провалилась ногой в лужу с мокрым снегом у водостока. Снег стремительно таял, сапог был теперь уже насквозь мокрый. Перед глазами витрина магазина игрушек, и детвора прилипла носами к ней. 
В душе остро колыхнулась волна, нет, вовсе не внезапно нахлынувшего чадолюбия. А хорошо знакомая волна жгучей жажды цели, великой жадности, что так крепко гнала меня, как настёганную козу, всю мою жизнь. В голове всплыла заветная со времён ранней юности фраза: " А у тебя такого нет и не будет. Н-и-к-о-г-д-а! Ты слышишь, никогда! " Если ты не осилишь новый рубеж. Не выучишь, не освоишь, не постараешься как следует, не шагнешь снова в бездну невероятных усилий для  достижения цели. Именно этому я и была обязана всем тем, что имею.  А тут. Старайся, не старайся всё равно не будет никогда. Может, и ладно. Но отчего-то всё же горько.