Иногда так адски больно осознавать, что в твоей жизни чего-то не случится. Никогда.

- Ну сразу в слёзы! Что, уже сдалась, девочка?

Фыркнула, потирая мокрые глаза.

- Я не сдалась. Я адекватно оцениваю ситуацию.

- Неужели в рабыни пойдёшь? - въедливо осведомился голос.

- Солдаты умирают, но не сдаются, - горько прошептала я с детства вбитую истину, - умереть, но не попасть к врагу - достойная смерть для пленённого эр-хатонца.

Несколько секунд тишина в камере давила на голову.

- Ты часом с генералом Каэдэ не знакома, девочка? - присвистнул голос: - На его проповеди похоже! Помню, схлестнулись мы с отрядом Каэдэ - превосходили и в численности, и оружие, а едва не проиграли! Самая бесславная победа была. У него солдаты бомбу готовы сожрать, лишь бы убить побольше. Как сектанты!.. Ни одного языка не взяли! И руки сковывали, и в одиночку садили - всё равно самоубиваются.

Я не стала уточнять, что каждому солдату выдавался специальный футляр с ядовитой иголкой. Перед боем футляр привязывался к телу и при желании вскрывался парой движений мышц. Мне, поколебавшись, отец тоже выдал такую иголку перед отъездом во дворец. С тех пор я носила её собой. Не на теле, конечно, но обыскать меня никто не догадался.

Естественно, позволить себе стать рабыней я не могла. Мой отец и вправду умел внушать нужные мысли.

Это я и собиралась ответить своему сокамернику, но когда распахнула глаза, то не увидела ни-ко-го. В маленькой клетке - три шага влево, три шага вправо - я была абсолютно одна.

А?.. Кто только что рассуждал про генерала Каэдэ?..

- Эй! - позвала, оглядываясь: - Ты где? Покажись!

И вздрогнула, когда в сумраке раздалось:

- Не, не покажусь. Напугаю ещё! Девочки, они впечатлительные.

То есть, говорить с пустотой в одиночной камере - это менее губительно для психики?!

Поворот ключа в замке чуть не лишил меня чувств. Я подскочила как кошка, еле сдерживаясь от желания залезть на стенку.

- Ну привет, красотка! - недавний страж хозяйской походкой направился ко мне, поигрывая зелёной склянкой. Зелье?.. Но они же договорились на потом...

- А зачем ждать, когда можно получить своё уже сегодня, красотка? Дядя тот ещё перестраховщик, но мы же будем тихо? Ты же будешь ласковой, покладистой... - Он обвил огромной ладонью мою шею и одним щелчком сбил крышку зелье. Разило от него непередаваемо - чистой гнилью.

Этот запах привёл меня в сознание.

Дождавшись склянку у своих губ, я быстро сцепила зубы и мотнула головой. Ещё и руками вперёд ударила - вдруг получится выбить зелье?..

И получилось! От неожиданности он ослабил хватку и мы дружно (вместе с зельем) выскользнули из его лап. Я рванула было к выходу, но увы - моё везение имело весьма короткий лимит. Этот гнилой человек толкнул меня в спину, сбивая и заставляя растянуться на полу у чьих-то ног.

Дядюшка пожаловал?..

- ... А это наша камера, для особо буйных мигрантов... - воодушевлённо раздалось сверху. Точнее, начало фразы было сказано с воодушевлением, а конец как-то пошёл на спад.

- Я вижу, - ехидно ответил второй голос. От его ноток меня словно пробрало от макушки до пят. Нет! Не может быть таких совпадений! - Вам помочь, мадемуазель?

- Страж Родж! Потрудитесь объяснить, почему девушка на полу!

- Э-э-э, так она... - уже не столь уверенно, как минуту назад промычал Поль: - Она это... сопротивление оказывала! Эр-хатонка, совсем дикая!..

Пока мучитель вдавливал из себя оправдания, меня с лёгкостью, как пушинку, поставили на ноги. Покачиваясь, я вцепилась в камзол мужчины, лишь бы не потерять пусть хлипкую, но опору. Во всех смыслах.