А вот интересно, пока она была в больнице, кого муж использовал на балконно-демонстрационных работах? Барышню из модельного агентства нанял или маменьку припахал? Вряд ли, постороннюю барышню он к своим сокровищам ни за что не подпустит, а свекровь не припашешь, особенно если по утрам… Не иначе как пластиковыми манекенами обзавелся и на балконы их выставлял – дожидаясь Анниного возвращения. Почему сама Анна покорно участвует в ежеутренних «выходах в рассвет», она старалась не задумываться. У нее сразу же начинала остро и долго болеть голова и пульсировать прячущиеся под отросшими волосами шрамы.

Анна торопливо стянула с себя платье – между грудей и по животу стекали юркие капельки пота. Еще бы, в плотном бархате по тридцатиградусной жаре! Повесила платье в шкаф, натянула длинную майку и направилась в свою агромадную, вдоль и поперек крытую мрамором ванную, похожую на бассейн во Дворце спорта.

Тягучая, пахнущая карамелью струя потекла в горячую, почти кипяток, воду, Анна взбила рукой пену… и решительно замочила в ведре половую тряпку. А пропылесосит она потом, когда свекровь проснется. Елозя коленками по шершавой плитке, и стараясь не слишком шлепать тряпкой, она принялась надраивать пол.

2. Глава 2 Бедная, бедная Анна, или Двойной Нельсон для свекрови

Однако время уже десять! Анна поглядела на часы и принялась быстренько собирать посуду на деревянный переносной столик. Свежевыжатый сок из одного апельсина – сперва соковыжималка б-ж-ж-ж, потом в стакан – бульк-бульк, фруктовый салат – ножиком чик-чик, сливки сверху – шлеп, горячие тосты из тостера – дрынг-банг, прык-скок! Ухватив столик за ручки, словно за уши, Анна направилась к закрытой двери в глубине квартиры. С мышиной деликатностью поскреблась и неслышно приоткрыла створку.

Внутри комнаты царила такая – вроде бы мгла. Мгла, потому что плотные темные шторы своей шторной грудью прикрывали окно от нападок жарящего, как сумасшедшее, августовского солнца. А вроде бы, потому что солнце совершенно по-шпионски все равно просачивалось сквозь переплетения ткани, тончайшими лучиками разбавляя темноту до невразумительной серости.

- Альбина Конрадовна, ваш завтрак!

Взбаламученное ложе, светящееся сквозь серость яркими цветами вышитого постельного белья дрогнуло, вспучилось, и из его разверстых глубин вынырнула пухлая ручка, небрежно махнувшая в сторону резного прикроватного столика.

- Туда, поставьте туда, Анечка! – сквозь зевок пробормотал капризный женский голос.

Анна водрузила столик переносной на столик прикроватный и пятясь спиной вперед, ретировалась прочь. Теперь можно и пылесос включать.

Свекровь появилась, когда Анна заканчивала начищать белый, как первый снег, и широкий, как колхозное поле (под снегом), ковер в гостиной. Выглядела свекровь идеально. Модно подстриженные и выкрашенные дорогой краской волосы уложены волосок к волоску и блестят, как у рекламно-шампунных девушек. У них, и вот еще у свекрови, и больше ни у кого! Макияж сдержанно-неброский, щечки свеженькие, как в пословице говорится, «будто колодезной водой умытые», а на самом деле хорошим тональным кремом с подложкой намазанные. Блузка строгая и изящная и мягкие голубые джинсы с лихой отсрочкой.

Анна в своей майке с грязными после мытья полов коленками и прилипшей ко лбу мокрой прядью мгновенно почувствовала себя скотной девкой, сбежавшей из коровника.

- Анечка, спасибо, милая, все как всегда было очень вкусно, - прощебетала свекровь, - Только, пожалуйста, слив больше во фруктовый салат не кладите. – свекровь поискала пульт от телевизора, - Сахару поменьше. – нашла пульт, щелкнула, - А вот джем для тостов в следующий раз попробуем как раз сливовый, - плазма во всю стену вспыхнула картинкой какой-то погони, - Да, сливки смените, эта фирма мне надоела, - закинув одну джинсовую ногу за другую, свекровь уселась перед телевизором, - И я уже, кажется, просила вас, Анечка, не называть меня Альбиной Конрадовной. Я Алевтина Кондратьевна!