— Не угрожай мне, Сехмет. Я не стану вмешиваться, но я вижу варианты развития событий, не забывай об этом.
— Считай, что ты получила новую игрушку, Маат. Согласись, давно мы не испытывали такого интереса!
— Но щиты опасны, Сехмет. Полная их сила способна уничтожить не только этот крошечный мирок, но и эту вселенную.
— Знаешь, мудрая Маат, что гораздо опаснее? Предсказуемость… Нельзя вмешиваться в течение событий. Вспомни, к чему привели даже самые точно рассчитанные вмешательства. Миры стагнируют, Маат. Сколько тысяч из них уже превратились в безжизненные пустыни и множат только тёмную Силу. И эта неопределённость будущих событий – наш единственный шанс вернуть жизни былую наполненность. Если они пробудят сущность щитов и уничтожат свой мир – так тому и быть... Возможно, это благотворно скажется на других мирах.
— Меня пугает неопределённость…
— Меня тоже, Маат… Меня тоже… Но согласись, в этом есть своя прелесть? Эмоционально это напоминает далёкое детство и радость познания мира и Силы. Но вспомни, Маат, как раздражала нас опека Отца… Да и мы оказались не самыми лучшими воспитателями и учителями. Этим мирам пора взрослеть. Взрослеть без нас и нашего надзора… Всё будет так, как должно быть.
— Тогда почему ты противилась Исходу, Сехмет?
— Потому что он необратим, как смерть. Мы взвалили на себя ответственность за поступки малых сущностей. Но правильно ли это, Маат? Пусть они решают сами, в каком мире им жить. Мы же остаёмся просто наблюдать. Они – наши дети, Маат. Но они – выросли! Тёмные или светлые, умные или глупые, но они – взрослые. Именно поэтому, в свое время, отец Ра покинул нас. Я права?
— Да, Сехмет. Ты права — они уже взрослые.

 

13. Глава 11

Завтрак был приготовлен на костре под стенания Амины о том, что негоже небхти пачкать руки…
Но есть второй раз то, что приготовили на ужин, я была не согласна. Подгоревшая ячменная каша, сдобренная льняным маслом… Фу, гадость какая!
Продуктов из деревни нам принесли столько, что я сочла нужным настоять на оплате. Кажется, это очень удивило и Имхотепа, и Сефу.

Вообще, никого из крестьян ко мне не подпустили, так что с борта ладьи я видела только тёмные спины распростёртых ниц людей и, для разнообразия – две спины в льняных платьях. Спорить я не стала – будет ещё время изменить ритуалы. А вот все продукты проинспектировала – было просто любопытно.
Молоко и коровье масло, пшеничная мука, пиво. Не самое вкусное, но его хоть пить можно без опаски. Глотать мутноватую воду Нила я была не готова. Большой горшок творога, который порадовал меня больше всего. Прошлогодний засахаренный мёд. Свежие огурцы, редис и какие-то пряные травы. Непонятное зерно – тот самый ячмень, как оказалось. С него сразу поставили варить кашу. Я потом еле впихнула в себя несколько ложек, хотя и была голодна. Впрочем, как и все вокруг. Сухофрукты – вполне знакомые фиги и финики.
Четырёх довольно жирных гусей – живьем и четырёх – тушками. Им тут же свернули головы – я еле успела отвернуться.
Эти тушки Сефу приказал закатать в глину и через несколько часов, уже ночью, меня разбудил божественный запах мяса. Это было не просто вкусно, это было сказочно! Но на нашу толпу восемь тушек было маловато. Я видела, что солдатам досталось по небольшому куску. Решила, что это не слишком правильно, потому и поставила ночью тесто на оладьи, закваска была в одном из горшочков, принесённых нам в дар.
Надо сказать, что оладьями я никого не удивила. Хлебоизделий здесь выпекают множество разных, на все вкусы и кошельки. Но тогда я, во-первых, этого не знала, во-вторых — мне просто приятно было смотреть, какое изумление вызывает у солдат моё умение готовить. Они, пусть и достаточно вежливо, косились на меня постоянно.