- Да будет так.

10. Глава 9. Заговор

~Дархэм~

Я не спал. Меня одолевало видение: прекрасные глаза Велетты – цвета августовского моря – напротив. Так близко, что я тону в их глубине, теряю голову. Хрупкие продрогшие ладошки в моих руках и признания, на которые я отважился. И ее согласие.

Я никак не мог поверить в то, что случившееся лунной ночью – не сон.

Решаясь сесть на корабль и уплыть в абсолютную неизвестность, я мог лишь надеяться, что со временем завоюю доверие принцессы. Но никак не ожидал, что вместо сурового наказания за дерзость и недопустимую развязность заслужу ее расположение и приязнь.

Она так смотрела на меня там, на палубе… Нужно было выкинуть из головы мысли о взаимности, но я никак не мог теперь избавиться от чувства, будто принцесса тоже испытывает тягу ко мне.

Будь я ей неприятен, она не стала бы меня даже слушать и уж тем более не позволила безнаказанно коснуться ее руки, удерживать так долго ладонь. Она бы закричала, позвала на помощь охрану.

Но вместо этого она учащенно дышала, в широко распахнутых глазах читалось ожидание, а не страх.

Терзаемый надеждой, пустившей корни очень глубоко, я сомкнул веки только к утру.

Следующий день выдался тяжелым, потому что я постоянно искал глазами Велетту вместо того, чтобы выполнять указания боцмана и учиться морскому делу.

Мой внимательный взгляд сам собой обращался к точеной фигурке, облаченной в белое платье, усыпанное золотыми узорами. Я следил за изящными жестами принцессы, держащей вилку или бокал, за чувственным движением полных губ, когда девушка говорила.

Ни единожды я ловил на себе ответный взор, и тогда звуки на время переставали существовать. В эти мгновения я чувствовал себя обнадеженным и счастливым.

В другой раз, даже когда Велетта не смотрела на меня, ее щеки вдруг наливались краской смущения, а палец начинал накручивать прядь светлых волос. И тогда я не мог избавиться от наваждения, что принцесса сквозь расстояние чувствует мою страсть, и она ее волнует.

День выдался сложным еще и потому, что треклятый Ванхарел оказался наблюдательным и ревнивым.

Я упорно не обращал внимание на арангийца, чтобы не потерять присутствия духа – иначе находился бы в ярости день напролет.

Зато Ванхарел, судя по всему, очень даже заметил, что его невеста переглядывается с каким-то матросом.

Ночью, после того как заново был перетянут такелаж с учетом переменчивого ветра, и дневная смена отправилась спать, я остался, чтобы посмотреть на медленно встающую луну в надежде, что к полуночи принцесса снова выйдет подышать свежим воздухом.

Все произошло стремительно, и даже имея отличный слух, я не заметил засаду, слишком был поглощен мечтами.

На горло внезапно опустилась веревка, и я оказался притянут к мачте, обездвижен охранниками Ванхарела, лихо связавшими мои запястья за спиной. Пытаясь порвать путы рывком, я только сделал себе хуже, затянув петли туже и чуть не удушив самого себя.

С ненавистью смотрел я на маленького рыжеволосого человека, медленно подходившего ближе и вынужденного задирать голову, чтобы смотреть мне в лицо.

Рыча как связанный, но не побежденный зверь, я не мог сказать ему ничего членораздельного, лишь пообещать взглядом, что убью, стоит мне только освободиться.

- Ты кто? – прошипел Ванхарел, прижав к моему горлу шпагу – странную, непохожую на оружие Блэнхейма, металлическую штуковину, слишком тонкую, чтобы напугать даже ребенка. Однако твердую и острую, как кинжал, потому что она весьма чувствительно давила на мою кожу.

Как жаль, что любимый топор остался в трюме, я мог бы покончить с Ванхарелом прямо сегодня, здесь. Да и со всей его свитой тоже, сбросив их за борт.