Мейстер Кронт перевел глаза на доску.

— Твой ход.

Внутри всколыхнулась злость. Как еще ему доказать, что я не подведу? Я окинула доску и все расставленные на ней фигуры цепким взглядом, вспоминая все, чему учил меня отец. В голове вспыхнули десятки комбинаций.

Я целиком сосредоточилась на игре, сцепив зубы от негодования. Хорошо же!

Ход конем. Пешкой. И вот башня перекрывает полководцу все возможные пути отступления, угрожая короне.

— Я победила, — процедила я.

Ректор издал смешок и откинулся на спинку кресла, как мне показалось, с облегчением.

— Выбери фигуру, — попросил он.

Я не стала спрашивать зачем и сразу указала на башню.

— Отлично. Когда ты окажешься во дворце, тебя найдет человек, который передаст тебе именно эту фигуру. Можешь доверять ему во всем. Он скажет тебе, что нужно делать.

Из меня будто выпустили весь воздух. Что за напряжение! Я сейчас будто с ордой тварей сразилась, а не провела партию.

— Спасибо, — сказала я. — Спасибо за доверие. Я не подведу.

— В первую очередь — помни о собственной безопасности. Не действуй опрометчиво. Но знай, информация, которую ты поможешь добыть, может стать последней каплей правды, которая перевесит чашу весов.

***

В западный гарнизон наш уставший, промерзший отряд добрался поздним вечером на восьмой день после того, как мы покинули Тирн-а-Тор.

На первом этаже главного штаба уже накрыли столы: нас ждал горячий ужин! Какое блаженство после того, как мы несколько дней ели кашу, приготовленную на костре, и сухие галеты.

Полковник Вир сжимал челюсти слишком сильно, пока князь Лэггер представлял ему звенья, «отличившиеся во время учебных испытаний», и рассказывал о новой практике на границе для лучших из лучших в качестве привилегии. На лице полковника Вира ясно читалось все, что он думает и о практике, и о князе Лэггере, однако вслух он не произнес ни слова до тех пор, пока сиятельство, представляя кадетов, не назвал мое имя.

— Кадет Дейрон…

— Кадет Дейрон? — Полковник подался мне навстречу, что для всегда сурового и неразговорчивого военного почти приравнивалось к объятиям, но он вовремя опомнился и остался на месте. — Алейдис?

Его обветренное лицо жесткостью и сдержанностью напомнило мне лицо моего отца. Я кивнула. От уголков глаз полковника Вира разбежались морщинки: он улыбнулся. «Я рад, что ты жива!» — говорил его взгляд.

— Кадетам приготовлены комнаты в гостевом доме, гвардейцев мы разместим в казармах, — сказал он и обратился к князю. —Полагаю, на сегодня у вас не запланирован полевой выход?

— Ужинайте и располагайтесь на ночлег. — Сиятельство кивнул Ярсу. — Проследите, чтобы никто из кадетов не вышел за периметр гарнизона.

От горячей еды и напитков меня разморило, я начала клевать носом уже за столом. Так не хотелось снова запахивать тяжелую накидку и выбираться на студеный воздух. Я утешала себя тем, что до гостевого дома идти несколько десятков шагов, зато я наконец-то высплюсь в постели, а не в спальнике, от которого у меня уже чесалось все тело. И над головой наконец-то окажется потолок, а не звездное небо.

Ярс собрал нас и повел за собой. Колояр за моей спиной неразборчиво ворчал: «Ничего не меняется. Мы заслужили поездку на границу, но и тут за нами приглядывают, как за детьми!» Алек и Норман ничему ему не отвечали, они вообще теперь редко разговаривали со своим командиром звена и точно не были ему благодарны за эту поездку.

Все уже поднялись на крыльцо, и Ярс придерживал дверь, ожидая, пока желторотики зайдут в гостевой дом, как вдруг я увидела на земле у крыльца деревянную лошадку. Она была один в один как те, что так любил вырезать старый Олард. Невозможно! Наверное, она просто похожа… Но в душе воскресли воспоминания о долгих зимних вечерах, о горящем камине, о том, как старый вояка напевал песенку и стругал ножиком кусок деревяшки.