— Бездна, Матильда, ты в порядке? – слышу взволнованный голос Орви.

Пытаюсь пошевелиться. Не уверена, что хоть что-то получается, но по крайней мере я чувствую себя достаточно раздавленной, чтобы не сомневаться, что все еще дышу.

— Я же говорил, что не надо было лезть в эту холеру! – ругается Орви и аккуратно ставит меня на ноги. Потом заботливо, как мамочка, отряхивает пыль и стирает сажу с моего лица, хоть в этой полутьме едва ли это так уж важно.

— Где мы? – шепотом, подавляя кашель, спрашиваю я.

Мы оба осматриваемся по сторонам.

Шпиль башни, в которой мы недавно были, теперь торчит за нашими спинами.

Вокруг – какой-то пустырь, с редкими торчащими из-под земли обломками каменных надгробий.

Я не боюсь могил и кладбищ, потому что в монастыре успела посмотреть смерти и в лицо, и в затылок, но почему-то именно сейчас мне не по себе. Тот, кто тайно пробирался ко мне в комнату, определенно был не робкого десятка, раз не боялся разгуливать… вот здесь.

— Боги, Матильда, твоя нога! – Орви делает такие глаза, словно моя нога валяется отдельно от моего тела, и он только сейчас это заметил.

Я опускаю взгляд вниз – перепачканная юбка вся в крови. 

Инстинктивно пытаюсь переступить на раненную ногу, и тут же чувствую, как земля снова уходит из-под ног. Хвала Плачущему, на этот раз только потому, что я и правда почти не чувствую ногу. 

— Нужно вернуться в замок, немедленно!

Он подхватывает меня на руки и почти что бегом, как на марше, несется в сторону шпиля, который становится для нас чем-то вроде ориентира. Добраться туда уже не составляет труда, правда, Орви порядком выдохся и последнюю часть пути преодолевает почти что шагом, хоть упрямо запрещает мне даже говорить о том, чтобы идти самой.

Нам просто волшебно везет, что по пути до палаты, где я пришла в себя, не встречаем ни одной живой души. Вряд ли бы я смогла найти хотя бы одно вразумительное объяснение нашему внешнему виду. И очередному моему предобморочному состоянию.

Орви замирает у двери, мы оба перестаем дышать, прислушиваясь, что за ней происходит.

Тишина. Не похоже, чтобы в замке уже подняли переполох по случаю моего исчезновения.

Орви толкает дверь ногой, быстро заходит внутрь - и я руками помогаю ее закрыть.

После нашей «ночной прогулки» полумрак комнаты как будто еще сильнее душит запахами горьких лекарств. 

— Ну и в историю ты меня втянула… - начинает Орви, но его речь прерывает выразительный щелчок пальцами, вслед за которым комната наполняется тусклым светом горящей на стене около окна лампы.

Я почти до крови прикусываю нижнюю губу, потому что замечаю гостя, которого мы с Орви благополучно проморгали.

Его невозможно не заметить, потому что так запросто сидеть на подоконнике в одних кожаных штанах и фривольно расстегнутой на груди сорочке может только один человек из всех, кого я знаю.

Герцог Нокс собственной персоной.

Живой, хвала Плачущему!

Хоть и перебинтованный от шеи до пояса, насколько я могу судить.

И едва ли благодушно настроенный на всю эту… оказию.

— Ваша… Светлость... - заикается Орви и не сопротивляется, когда я просачиваюсь из его рук. – Рад видеть вас с добром здравии.

— На вашем месте, лейтенант, - ледяным менторским тоном чеканит герцог, поднимаясь на ноги, - я бы не спешил радоваться моему доброму здравию. Потому что, если вы немедленно не предоставите мне веские причины, по которым вы откровенно лапали королевскую невесту, я буду вынужден оторвать вам руки, чтобы предоставить их Его Величеству вместе с вашими глубочайшими сожалениями!

Кажется, я еще никогда не видела герцога таким… взбешенным.