Так и сидели мы на кухне, болтая обо всём, кроме сегодняшнего инцидента, а глубоко за полночь всё-таки решили, что с нас хватит, и двинулись спать. Но перед тем, как лечь на разложенный и скрипучий диван-книжку, я впервые обратилась к подруге со странной просьбой:

– Нинусь, ты мне дай какую-нибудь пижамку, а?

– Пижамку? Нафига тебе пижамка, Сажина? На улице лето, жара вон какая, даже ночью шпарит. Да и ты всегда у меня в труселях спала и не выделывалась. Если так надо, то вон там в шкафу возьми какую-нибудь мою домашнюю футболку и дуй в постель. Пижамку ей, – хмыкнула Нинка.

А я ещё раз отчаянно вздохнула.

Спать в трусах? Да я бы с радостью, если бы только они у меня были.

Были, да сплыли...

Подруга укладывается на своё привычное место у стенки и блаженно прикрывает глаза, а я всё-таки топаю к шифоньеру и принимаюсь выискивать там какую-нибудь подходящую для своего случая одежонку. И нахожу – удлинённое домашнее платье. Радостно подхватываю его и несусь в ванную комнату, где тут же принимаюсь раздеваться.

Мда...

Одна нижняя пуговица на блузке всё-таки выдрана с мясом, подвязки пояса для чулок испорчены, да и капрон дал стрелку после соприкосновения с его ремнём.

Ох...

Вспышка воспоминания окатывает меня сначала ледяной водой, а за ней сразу же кипятком. С ног до головы. Сначала остужает нервы, а затем вновь их раскаляет за считанные секунды.

Устала...

Тру подушечками пальцев глаза и присаживаюсь на край простой чугунной ванны. Тихо вздыхаю, а потом почти до крови прикусываю кончик языка. Сильно. Потому что на нём ещё остался Его вкус, въелся в рецепторы, ввинтился и пророс корнями так, что уже ничем не вытравишь.

И как я могла допустить всё это? Глупая гусыня...

Продолжаю раздеваться, веду плечами, позволяя соскользнуть с себя шёлку белоснежной блузки. Перевожу взгляд на грудь, шиплю и почти в голос ругаюсь.

– Новый бюстгалтер, ну какого художника, а?

Снимаю с себя испорченное ажурное белье и недовольно поджимаю губы. Ну еще бы! Ведь разодрал такую красивую вещь, и всё почем зря. У-у-у, ненавижу!

Скатываю с ног чулки и отстёгиваю пояс – всё это на мусорку. Бесит! Бесит неимоверно!!!

Остаюсь обнажённой и медленно веду взглядом по своему отражению в зеркале. На бедре обнаруживаю несколько маленьких синяков. Сзади на ягодице тоже. Подхожу ближе, приглядываюсь, а потом резко дёргаю головой, не в силах больше смотреть на все эти отвратительные следы недавнего на меня посягательства.

Разворачиваюсь и резко кручу краны, а потом, не дожидаясь оптимальной температуры, встаю под упругие капли воды. Всхлипываю отчего-то, затем шлёпаюсь на задницу, с ужасом понимая, что с губ срывается первый, но полный отчаяния стон. Ещё минута безуспешных попыток, и я уже беззвучно плачу. Я умею – жизнь меня слишком часто пинала, чтобы я наконец-то освоила этот полезный навык.

Спустя десять минут я уже чувствую себя намного лучше. Не в норме, но из горла больше не рвутся эмоции. А потому я понимаю, что только сейчас смогу спокойно уснуть, больше не думая ни о чем, и особенно о глазах цвета стали. Выхожу из ванной, вытираюсь, надеваю на себя растянутое и видавшее лучшие времена домашнее платье-футболку и на цыпочках крадусь в комнату, где уже давно сладко спит подруга.

Ложусь на свою подушку, морщась от протяжного скрипа дивана, накрываюсь простыней и замираю. Лежу тихо, чтобы не спугнуть затихшие мысли в своей голове. И неистово приказываю себе спать.

Спать, черт возьми!

Да только всё бесполезно. Стоит мне лишь закрыть глаза, как тут же передо мной яркими красками взрывается картинка, а за ней ещё одна. Ещё и ещё, и снова...