Она замирала, переводя дух, сдерживая эти стоны, замолкала, пережидая острое удовольствие.

И вдруг обнаруживала, что ее обнаженной груди касается ночной прохладный воздух.

И мягкие губы эльфа нежно ловят ее соски, ставшие вдруг невероятно чувствительными и острыми. А его ладони осторожно мнут ее округлые груди, гладят бархатистую кожу, и жадно стискивают, выдавая охватывающую мужчину страсть.

— О-о-о! — простонала Дея, почувствовав, как ладонь эльфа скользнула по ее обнаженному дрожащему животу, спустилась ниже, меж ее ног, и вдруг коварно прихватила там, сжалась, в меру крепко и в меру ласково.

Ровно так, чтобы Дея задохнулась от наслаждения, от которого запульсировало все ее тело, и закричала, не сдержавшись.

— Тише, тише, — в шепоте эльфа слышался звенящий смех.

Его губы касались ее дрожащего лица все мягче, все невесомее, словно он стирал этими прикосновениями тень утренней росы с ее кожи.

Но как можно быть тише, если его хитрые пальцы уже расстегнули кожаный широкий ремень на ее талии и коварно скользнули в ее расстегнутые штаны?!

Ниже, ниже и ниже, исследуя ее нежную чувствительную кожу…

Дея изо всех сил прикусила губы и вцепилась ногтями в обнаженные плечи мужчины, ощутив вдруг один из этих пальцев в себе.

В мокрой чувствительной впадинке, там, глубоко меж ног, где так жарко и сильно пульсировало наслаждение.

Палец осторожно поглаживал стремительно намокающее местечко, и Дея снова выкрикнула бы во всю глотку, если б эльф снова не зажал ее рот поцелуем.

Его палец, влажный и скользкий от ее соков, оставил это чувствительное местечке и поднялся чуть вверх, к горящей желанием точке.

Он лишь чуть коснулся и надавил, а у Деи слезы их глаз брызнули, и все тело забилось, как в лихорадке.

— Что это такое?! — вскричала Дея, изумленно и испуганно глядя невидящим взглядом в темный потолок, по которому танцевали тени ночных деревьев. — Что это?!

— Это наслаждение, — сладко шепнул ей эльф, прижимаясь к ее разгоряченному невинному телу. — А сейчас будет еще лучше…

****

— Ты ведь девственница? — вкрадчиво произнес эльф, лаская ее разомлевшее тело.

— А ты высший эльф? — спросила почему-то Дея. — Похож на эльфийского принца как будто бы…

Эльф вдруг поперхнулся, закашлялся.

Хор ангелов замолк, по воображаемой пластинке снова чиркнули иглой, да так, что, кажется, она была испорчена навсегда. Хор ангелов издал последний, очень унылый сип, и смолк навсегда.

Особенно было обидно ангелу Элвису П., ведь он так старался.

И Дея разом вынырнула из ночного волшебного очарования.

Погас огонь счастья. Ее окружала тишина, темнота, легкий холодок, от которого по голому телу бежали мурашки. И рядом с ней с постели лежал полуголый, совершенно незнакомый ей мужчина!

— Нет, что ты! — неестественным, фальшивым голосом воскликнул эльф и делано, как-то по-ненастоящему рассмеялся. — Я вообще не эльф, с чего ты взяла?

— Но твои уши, — пробормотала Дея, стыдливо натягивая на грудь покрывало и отодвигаясь от коварного соблазнителя подальше.

— Ах, это, — все так же деланно рассмеялся он. — Это, понимаешь, папаша меня стриг в детстве… надел на голову кастрюлю, чтоб было ровно, и отхватил мне кусок уха…

Зачем была эта ложь, Дея не поняла.

Но во рту ее разлилась горечь, смесь стыда и горького разочарования. Так случается, когда всем сердцем доверяешься человеку, а для него твое доверие оказывается игрушкой, яблоком, которое он то подкидывает на ладони, то с хрустом кусает.

— Ну, мне-то не свисти, — грубо проговорила Дея, отпихивая эльфа ногой подальше. Как можно дальше, да, чтобы не так припекало стыдом. — Я тебе что, дурочка, что ли? Эльфа от человека не отличу? Тут одной кастрюлей не объяснишь происхождение. Но если тебе так хочется врать, ври дальше. Но не мне, дорогуша!