— И давно?

— Я бы не хотел это обсуждать.

— Как это, ты бы не хотел! Ты изменял мне?!

— Нет.

— Ну, да. Размечталась. Вот так, взял и признался. Как же.

— Аль, мне больше добавить нечего. Такси может, вызвать?

— Ты ее любишь?

Голос Альбины немного изменился. Прозвучал жалобно.

Вопрос, как пуля в лоб.

Я не готов признаться. Даже себе. А, тем более, сейчас. Все слишком сложно. Слишком быстро. Слишком непонятно.

— Если ты не решила насчет такси, то тогда я поехал.

— И чем она лучше?! — Аля срывается на истеричный крик.

А я что скажу? Я разве могу объяснить, почему там душу щемит, а здесь безразличие? Полное…

— Каждый из нас может стать лучшим для кого-то. Особенным, понимаешь? Тебя просто ждёт кто-то другой, Аль. Для него ты станешь целым миром. А в моем больше места ни для кого нет.

— Значит, любишь ее все-таки…

— Хорошего вечера, Аль.

Не дожидаясь очередной вспышки злости, я прыгаю в машину, дергаю ремень. Отъезжаю. Хочется поскорее к ней. Особенно гложет понимание: скоро Ярина заберёт дочь от бабушки. И… что? Что тогда? Я снова буду отодвинут на расстояние мобильного вызова? Или я ей важен настолько, что даже тогда она сможет найти для меня место… в своем закрытом мире.

30. Глава 30

— Неожиданно, — потрясенно встречает меня Ярина. Да. Я опять приперся к ней. Оббиваю пороги.

Хмурится, птичка моя. Всем видом хочет показать — неуместно. Но я же отчетливо вижу: притворяется. Вон, как глазки радостно заблестели. А я лыблюсь стою. Приятно.

— Да я сам в шоке. К себе ехал. А тут — бах! И твой дом. Ну, делать было уже нечего.

— Дым! — она смеется.

— Отбиваться будешь? Или пригласишь?

Ярина отодвигается, впуская к себе.

— У меня все равно нет шансов. Заходи уж, раз ты здесь.

Смеется.

А меня дважды просить не надо. Я вваливаюсь к ней, поскорее скидывая ботинки.

— Голодный? — поглядывает она хитро.

Я носом веду и слюну сглатываю. Па-ахне-ет чем-то — отвал башки. Кажись, запеченным сыром.

— Не, — отмахиваюсь порывисто. Не за тем приехал. Не за тем… — я от родителей только. От мамы голодным уйти не суждено никому.

Цепляю за запястье — такое тоненькое, чуть надавить и переломить можно — к себе Ярину привлекаю. Наклоняюсь и губами проезжаюсь по ее рту.

Ну, пусть скажет, нет. Что нельзя. Пусть. Так, не говорит же.

Нежная. Красивая. Ласковая. Изящная. Даже обычный домашний костюм сидит на ней, как королевский наряд — верх элегантности. А как она смотрит на меня своими бездонными глазищами. Не понимает, что ли, что со мной делает? Невидимой веревкой меня к себе примотала и не пускает. Колдунья.

Долго она будет вид делать, что у нас игра какая-то? От мужа ушла решительно, а со мной осторожничает. Оно и понятно, конечно, но все же расстраивает.

— Ну за шею хоть обними, что ли…

Расслабляюсь. Вижу, что возражать не будет. Когда ее пальчики, осмелев, скользят по моему затылку, аж мурашки бегут — серьезно.

И так хочется, чтобы она сама… ничего не боясь, прижалась ко мне, к губам потянулась. Но фиг там. По ее инициативе ничего не обломится.

Поэтому я сам неумолимо складываю лапы на ее поясе и ревниво к себе толкаю. Должен же, в конце концов, кто-то из нас пример подавать. А я обязан периодически чувствовать на себе эти сочные губки… обязан. Без этого не могу уже.

Спустя час неугомонных шуток, безудержного веселья и счастливых улыбок вперемешку с апельсиново-лимонным чаем, мы, вновь сговорившись, падаем на диван.

Я уже успеваю удобно умоститься и завладеть символом власти в семье. Пульт в общем зацепил и теперь заинтересованно пролистываю варианты. Яринка мне на плечо голову водружает, закидывает на меня согнутую в колене ногу. А я ее ладошку на грудь к себе кладу и чувствую себя в этот момент окрыленным. Нужным и просто нереально довольным.